Восемь лет с Вагнером

Насколько мы сейчас с братом (он со мной вместе служит) крепче на ногах стоим, по сравнению со временем, когда мы только начинали. Тут в этом плане компании огромная благодарность – что все это было создано. Я считаю, что для мужика, который воет – это идеальный вариант. И самое главное компания работает в интересах России, здесь другого быть не может.

«Герой - тот, кто идет и выполняет свою задачу»

—    Как мне кажется, герой – это тот, кто идёт и выполняет свою задачу. При этом для себя он свой выбор давно сделал, и правильно реагирует на любую ситуацию. Каждый такой человек – герой. В наших условиях такой человек себя обязательно проявит. В другой жизни его, может, и не увидишь – а на войне такой человек в своей тарелке. Я уволился на пенсию, а в 14-м году началась Украина. В июне 14го мне позвонили, предложили здесь работать. Вот я тогда понял, что я наконец-таки вернулся обратно на службу – туда, где я нужен, где есть для меня особая роль. Не там, на гражданке, а здесь. Вот

тебе оружие, вот тебе задача – работай, думай, исполняй.

У многих в жизни не получилось связать себя с армией, с какими-то отрядами. А вот тут есть яркая способность – возможность и себе что-то доказывать, если кто-то что-то хочет доказывать. Самый вернейший способ сделать то же самое, доказать самому себе, кто ты есть и чего достоин.

Заход под артиллерией

—  Я очень долго готовился к этому, ролики смотрел в интернете. Просто жалко детей стало. Когда детей убивать уже стали – я не выдержал. Готовился очень долго. У меня товарищ поехал добровольцем, туда, на Донбасс, мы работали вместе. Там он и его близкие и познакомились с ребятами из ЧВК. Они ему сказали – давай к нам. Он приехал потом в отпуск. Говорит: «Поедешь?». Я и поехал.

До того у меня, как видишь, срочка была, вторая Чеченская. Я как бы понимал, что там, на Донбассе, совсем все плохо. Но Украина по сравнению с Чечней – это вообще ни о чём. Вот там ад был, там артиллерия у противника очень хорошо работала.

Когда мы только заходили, помню, в Байрачке зашли в здание школы, там бомбоубежище находилось. Конечно жутковато было смотреть на это всё: дети маленькие, старики сидят в подвале. Подкармливали, конечно – еды у нас толком нет, только сухпаи давали. Жалко было людей. Сами-то мы жили в двухэтажках. По них укры ночами долбили из арты

 Там «Нона» стояла, самоходка 120-го калибра на базе БМД. Она была сделана для десантуры. На нее еще вставки ставятся, для разных калибров снарядов. Когда с самолётов скидывали, еще при Маргелове, испытания делали, чтобы эту машину закидывать в тыл к врагу и их снарядами же мог стрелять. Вплоть до 120-го. А с огорода, где стояла «Нона», нашу двухэтажку хорошо было видно – оттуда они по нам и били. Начали как-то ночью крыть, а мы лежим на втором этаже. Крыша-то там никакая была, только шифер. Если попадёт – то п***ц. Человек 10 нас там было в этой квартире.

—  Есть такое воинское правило, я от батюшки узнал. Когда брал благословение, чтобы меня на войну отпустили, он сказал:

«Война – это святое дело, но только ты должен быть воином. Убивай только ради спасения жизни человеческой. Нам войны и бедствия даются только для того, чтобы мы одумались. Живи и поступай как православный человек. Не будь таким, мол ты на чужую землю пришел. Ни фига подобного: где ступила нога казака, там его дом и его Родина».

Как воевали сирийцы и «фатимиды»

Мы тогда долго не могли взять одну высоту, долго стояли там, у меня погиб пулеметчик. Мы тогда пошли группой вместе с «фатимидами» и сирийцами. По плану «фатимиды» должны были уйти вперед и выйти во фланг, я должен был в центр войти. С правого фланга работали сирийцы.

Мы шли по горам, по горному хребту к развязке. Там дорога шла на Ирак. В принципе с этой высоты мы контролировали хребет, но туда было тяжело доставить артиллерию и из-за сложности местности были проблемы с доставкой пищи. И морально было тяжело, и физически было тяжело, плюс командировка была длительная и боев было много. И если до этого я шел без потерь, то тут я уже потерял своих ребят.