Восемь дней в октябре

Я засмеялась, а затем швырнула в нее подушку. "Давай, Хоппер. Я не про это спрашивала", - она поймала мою подушку, и к моему ужасу засунула ее к себе за голову.

"Ох, ты имеешь в виду серьезные вещи?" Я смогла увидеть блеск ее белых зубов. "Ладно, ладно. Да. У меня есть тонны сожалений", - она помолчала с минуту, и я решила дать ей время подумать, я действительно надеялась, что она ответит.

 Я получила свое желание.

"Я сожалею о большей части последних лет своего второго десятка". Она остановилась. Я не позволю ей закрыть полностью открывшийся кран исповеди.

"Почему?"

"Потому что я устроила абсолютный бардак из своей жизни. Я сделала так, что мой брат стал проповедовать о людях вроде меня, и я заставила свою мать стесняться своей собственная дочери".

Подняв голову, я положила ее на свои ладони. "Как давно ты общалась с ними или видела их?"

"Ах, позволь мне подсчитать, - она выдохнула. - Я не видела Брайана с того дня, как была осуждена, значит, больше пятнадцати лет. Он присылал мне письма, пока я была закрыта, рассказывая мне обо всем том зле, которое я совершила, и как он использовал меня в качестве примера для своей паствы, чтобы научить их тому, чего нельзя делать. Моя мама… это немного другая история. Она была со мной в течение всего судебного разбирательства, а еще она приходила, чтобы увидеть меня внутри".

"Сколько лет тебе дали?"

"Восемь. Она сначала приходила примерно раз в месяц, потом каждые пару-тройку месяцев, и наконец - раз в год. Я не видела ее с Рождества около пяти лет назад. Я сожалею, что не успела сказать отцу еще раз перед его смертью, что я люблю его. Я сожалею о том, что он был бы очень разочарован во мне." Хоппер резко повернулась в мою сторону, ее глаза горели. Я не могла их видеть, но я точно чувствовала их. "Я сожалею, что втянула тебя во все это, в этот мой бардак. Мне очень жаль, Джинни. У тебя есть жизнь - дом, работа, кошка, все, что угодно. Ты не заслуживаешь этого".

"Это была плохая ситуация, Хоппер."

"Да, это так".

Я подпрыгнула, когда почувствовала мягкое прикосновение к своему горлу.

"Тебе все еще больно?"

Я могла чувствовать, как стучит мое сердце, прикосновение пальца к моей коже было таким трогательным.

"Немного". Я сглотнула, чувствуя, что пальца на мне больше нет.

"Прости, Джинни, - прошептала Хоппер, ее рука спокойно лежала на матрасе своей кровати. - Я не имела права поступать так с тобой, и у тебя есть полное право на свою свободу. Но когда все это уже сказано и сделано, я надеюсь, что ты не возненавидишь меня". Последнее было сказано так тихо, что я чуть не пропустила эти слова. Толкнув свое одеяло в сторону, я встала на колени рядом с кроватью Хоппер, оказавшись своими глазами на уровне ее глаз. Так близко, что даже в темноте я могла видеть ее глаза, уставившиеся на меня.

"Я не ненавижу тебя, Хоппер". Мой голос был почти таким же тихим, как у нее. "Я на самом деле не ненавижу тебя".

"Зови меня, Брок" - попросила она, звуча при этом, почти как неуверенный ребенок.

"Брок. Красивое имя. Твои имена такие разные и уникальные, как и сама ты". Я улыбнулась, и она улыбнулась застенчиво мне в ответ.

"Ты знаешь, я хотела бы встретиться с тобой при других обстоятельствах. На улице, в кофейне или еще где-то. Ты кажешься мне такой милой, по-настоящему хорошим человеком".

Я была ошеломлена ее словами и смотрела на нее мгновение не в силах придумать, что сказать. Встряхнув себя, я откликнулась на зов своего собственного настроения. " Вон там есть чайник, - я кивнула в сторону крошечного - на две чашки - чайника на комоде. Хоппер, а теперь Брок, улыбнулась, и ее желудок сам высказал свое мнение. Я засмеялась. - Думаю, твой желудок сам принял это решение за тебя. Ну, вставай", - встав на ноги, я опустила руки вниз. "Давайте поедим чего-нибудь".

Глава 8

Когда на следующий день мы проезжали через Денвер, Брок показывала мне различные места в центре города, где она болталась, когда была диким и непокорным подростком. Я думаю, что это был горько-сладкий миг для нее, смотреть на все эти здания и места, которые она использовала, чтобы скрываться с Остином и его друзьями. Когда это, казалось, начало доставлять ей неудобства, мы направились на выезд из города.

Я никогда не была в Колорадо, и уж точно не в Аризоне. В пути нас окружали синие и пурпурные горы, скальные образования были потрясающими. В любом направлении нашего пути были Скалистые горы.

"Здесь, должно быть, очень красиво зимой, когда все вершины покрыты снегом", - сказала я, глядя в боковое стекло водителя, машины проносились мимо нас, хотя шел снег, и на дороге становились скользко.

"Здесь великолепно. Особенно там, наверху, - Брок указала в сторону вершины. - На самом деле, удивительно".

"Вау. А где все деревья?" Глядя вдоль обочины шоссе, я видела много скал, кустарников, травы и очень редко - деревья. Я привыкла видеть их столько, сколько могли видеть мои глаза. Брок рассмеялась.

"Ты не в Миннесоте больше, Дороти".