Ворожей Горин. Зов крови

– Блин, Гришка, а как я себя выдала? Ну, согласись же, все классно сделала! Согласись, согласись! – Верка канючила, как малое дитя, стягивая с шеи импровизированную удавку, под которой обнаружилась хитрая система подвеса, державшая ее тело на весу за кожаную шлейку, но при этом не причинявшая ей никакого вреда. Благодаря этой хитрой вещице создавалась видимость того, что человека повесили. Такими штуками обычно в театре пользуются или в кино. Отличить от оригинального суицида практически невозможно, если сам актер не подкачает. В случае Верки подкачал и актер, и декорации, и вообще вся съемочная группа.

– Дура ты, Верка, – горько выдохнул я и обреченно побрел на кухню, варить куриный бульон. С этой идиотки малолетней взять было нечего. Наверняка сутки просидела за компом, придумывая этот идиотский розыгрыш, и ничего не приготовила пожрать.

– Ну, чего ты взъелся? – кричала из зала Верка, пыхтя: наверняка отвязаться было сложнее, чем привязаться. Ну и поделом, пускай теперь повисит, подумает над своим поведением. – Я же роль репетировала!

– Вера, блин! – вынырнул я из кухни, – какая на фиг роль?

Воду на бульон я уже поставил, а значит, у меня было пять свободных минут для нотаций. Вот же, зараза, превращаюсь в собственного отца, царствие ему небесное.

– Тебя никуда не приняли, Вера! Забыла? У тебя нет таланта к актерскому мастерству, не это ли тебе в прошлом году сказали в театральном? Ну, нет у тебя никаких шансов, Вера, очухайся уже и смирись! Учись там, где тебе рады, где ты можешь учиться. Кому ты с такими вводными вообще сдалась?

– Ну, ты же повелся? – задорно подмигнула мне сестра, пыхтя от напряжения и подтягиваясь на одной руке, чтобы другой сняться с крюка, за который крепилась вся эта хитрая конструкция. Сейчас она, разумеется, в лепешку расшибется, но помощи у меня не попросит. Да я и сам бы не стал ей помогать – вывела, зараза. Опять. Вере тем временем удалось отцепиться, и она с облегчением рухнула на диван. – Ну, согласись же, ёкнуло сердце? На минутку, на секундочку, на мгновенье, но ёкнуло же!

– Ёкнуло, – признался я нехотя. – Но догадался я быстро.

– И чем я себя выдала?

– Да, блин, всем!

– Ну, что?

– Ключи.

– А что «ключи»? – не поняла Верка.

– Ты что имитировала? – начал объяснять я сестре ее промахи, поведясь на уловку. Вот как она это делает? У женщин это предустановленная опция, что ли, мужиками крутить?

– Ты пыталась изобразить самоубийство или ограбление?

– Второе, – призналась Верка. – Ты же видишь беспорядок.

– Грабитель тебя повесил и ушел?

– Ну да.

– И дверь запер? Чем, пальцем?

– Точно! – догадалась Вера. – Ключи надо было спрятать. А так бы все как по маслу прошло! – ее восторгу не было предела. Но я решил осадить свою «звезду» недоделанную и быстро выдал все ее косяки.

– Не прокатило бы… Ключи – раз! Целые чашки – два. Ничего из мебели не разбито – три. Ты пыталась имитировать нападение и борьбу, только при настоящей драке никто предметы не раскладывает так, чтобы они не разбились. Чашки кофейные должны были намекнуть мне на то, что убийцу ты знала и сама впустила его в дом? Что вы, дескать, кофе пили, а потом он на тебя набросился, повесил и ушел?

– Ну, да.

– Бред! Про логику событий я вообще молчу, но ты бы хоть антураж навела пореалистичнее.

– Да что не так-то? – взмолилась Верка. Ей действительно хотелось узнать обо всех своих промахах.

– Бестолочь! – постучал я сам себя по голове. – А гуща где кофейная? Или вы просто воду из кофейных чашек пили? Сразу в глаза бросается!

– Да, что-то не подумала… – задумчиво произнесла Вера, сморщив курносый нос. – А еще что?

– Кофе ты туда не налила, потому что знала, что я тебя языком весь бардак вылизывать заставлю.

– Ну, это да, – закатила к небу глаза сестра, – но тут, кстати, ты сам виноват! Нечего таким душным быть! – она задорно подмигнула мне и продолжила допрос. – А дальше что? Что еще не так?

– Покойников ты видела только в сериалах своих дебильных, – продолжил распаляться я. – Иначе бы знала, что у повешенных язык вываливается, поскольку опухает так, что во рту не помещается. А еще у них цвет лица своеобразный. А еще ты не умеешь надолго дыхание задерживать. А еще у тебя артерия на виске и шее пульсировала от возбуждения. А еще эта камера дурацкая! – и я указал на скрытую подушками вебку, горящую зеленым огоньком. Не хватало еще в прямом эфире так опозориться. – А еще – всыпать бы тебе ремня! – наконец закончил в сердцах свой монолог я.

– Странное у тебя желание, братик, наказать меня как-то, э-мм, физически, – Верка прищурилась, видимо, поняв, что сейчас мне не до споров и что я вот-вот соскочу с ее крючка. – Ты бы того, к психиатру сходил бы, что ли… А то, как мамы с папой не стало, ты все порываешься меня отшлепать. А я, между прочим, совершеннолетняя девушка уже…

– Придурковатая ты девушка, а не совершеннолетняя! Инфантилка ты недоразвитая. Посмотри, до чего довела себя! – я кивнул на ее неестественно худые ноги.

– У меня паралич! – обиженно огрызнулась Верка и надула губки.