Воровской общак

— Так вот, перед тем как Арканов отдал похитителям деньги, мы их все номера и серии переписали. Преступникам с деньгами Арканова удалось скрыться, но мы все время подозревали Савелия и следили за ним. И, как видите, сегодня нам удалось его поймать с поличным и задержать. Деньги Арканова были обнаружены в вашем доме. Тем самым вы поставили себя в щекотливое положение. Я могу подумать, и на то у меня будет достаточно оснований, что вы являетесь одним из участников похищения дочери Арканова. Последствия для вас от такого вывода могут быть самыми плачевными. Вместо того чтобы спокойно доживать свою старость на свободе, вам придется изрядное количество лет париться в исправительной колонии, которой вас уже до самой смерти не удастся исправить…

Слушая Кладченко, Егор Лукич понимал даже то, во что следователь не считал нужным его посвящать.　

«Значит, за Савелием менты уже давно следили. Иначе откуда бы им знать, что я его поджидал на своей машине около завода ЖБИ? А раз так, то чего я из-за него, дурака, опять буду рисковать своим здоровьем и свободой? Пропади он пропадом!» — так определился Егор Лукич, прежде чем заговорить со следователем:　

— Ну уж нет, начальник, такой расклад мне не подходит. Я уже стар, чтобы быть по дурости кому-то громоотводом. Вы сейчас, легавые, стали слишком грамотные, почти все с высшим образованием. Даже смогли самого Савелия повязать. Я в его игры не играю уже давно.　

— Но деньги Арканова, которые он дал похитителям в виде выкупа, у тебя обнаружены, — заметил Кладченко.　

— Они лежали в сейфе, ключ от которого вы нашли у Савелия, значит, все, находящееся в сейфе, принадлежит ему. А я всего лишь предоставил Савелию под его сейф место в своем подвале. Что он в него клал и хранил там, мне до фуфла. За аренду подвала он мне платил неплохие бабки.　

— То есть вы хотите сказать, что к преступной деятельности Лихоносова не имеете никого отношения и не знали, что он хранит в своем сейфе?　

— Да, я это утверждаю. Если я что-то и делал в услугу Савелию, так только вслепую и за магарыч. Вот, например, сегодня я со своей машиной подождал его около завода ЖБИ, дождался и оттуда привез к себе. Если бы вы мне не помешали и дали возможность отвезти его домой, то он мне за такую услугу купил бы ящик водки.　

— Получается, что вы из-за нас сегодня понесли убытки? — улыбнулся Кладченко.　

— В моем теперешнем положении о них лучше не говорить.　

— Егор Лукич, мне можно начинать записывать ваши показания в протокол допроса или это просто ля-ля?　

— Какое там ля-ля, если мне вы ни за что накинули хомут на голову и лапти к ногам подсовываете? Пишите в свой протокол все, что я вам сейчас сказал, — решительно потребовал Егор Лукич.　

— А вдруг Лихоносов заявит, что сейф не его, а ваш, что все находящиеся в нем ценности принадлежат вам?　

— С какого пупа он вздумает валить на меня такую чушь?　

— Сейчас ему дорожить тем, что ему уже не принадлежит, нет никого смысла. Тогда почему с больной головы всю бяку не свалить на здоровую? Он может заявить, что вы являетесь капитаном всего того шухера, который был в городе в связи похищением Аркановой, а то, что он привозил и клал в сейф в вашем подвале, всего лишь является вашей долей. Заметьте, что такая версия выглядит довольно реально.　

— А что, он мне такую подлянку может задвинуть? — округлив глаза в удивлении от сделанного открытия, заметил старик.　

В том, что Савелий был способен оговорить его, Егор Лукич не сомневался. Он слишком давно и хорошо знал хозяина нефтебазы, чтобы сомневаться в такой возможности. Так как ему не хотелось быть торпедой чужих интересов, Егор Лукич впервые в своей жизни давал работнику милиции правдивые и исчерпывающие показания.　

Завершив допрос Буланова, такова была фамилия Егора Лукича, Кладченко поинтересовался у него:　

— Если Лихоносов начнет катить бочку на тебя, ты на очной ставке с ним подтвердишь те показания, которые сейчас дал мне?　

— Я менять своих показаний не собираюсь. Пока что у каждого своя рубашка ближе к телу, — заверил следователя Буланов.　

Кладченко, отпустив свидетеля домой, задумался: «Я со стороны Буланова подстраховался, но мне одному дело Лихоносова не потянуть. Я не двужильный и не могу работать без отдыха. Я уже выдохся и выжат как лимон, тогда как необходимо провести еще массу неотложных следственных действий. Прежде всего дома, на работе и на даче Лихоносова необходимо немедленно сделать обыски, наложить арест на имущество, изъять документацию.

Пойду доложу начальнику следственного отделения, чтобы он подключил в помощь мне следователей. Можно посоветовать ему, чтобы он обратился к работникам уголовного розыска, которые выполнили бы эту работу в порядке отдельного поручения. Наверное, последний вариант будет более приемлемым, так как наши следователи и без моего поручения загружены своими уголовными делами, как ишаки».　

Когда Кладченко пришел к своему непосредственному начальнику майору Стукало, тот, выслушав его просьбу, сообщил: