Воровской дозор

О том, что день задастся непростой, Арсений Хабаков понял, когда уже подходил к управлению. Сработало какое-то предчувствие. И поди тут разберись, что за причина натолкнула на тревожащие ощущения: то ли гранитный фасад, омытый недавним дождем и смотревшийся в эту минуту как-то по-озорному, то ли солнце, тускло пробивавшееся через серую дымку облаков, но что день будет особенным, он осознал сразу, как только взялся за бронзовую ручку тяжелой двери. Очевидно, это и называется интуицией. Еще ничего не произошло, и, на первый взгляд, вроде бы все как обычно, но где-то в подкорке головного мозга уже закладывалась мысль о предстоящем важном событии. А когда он увидел секретаря шефа, выходящую из кабинета, старшего лейтенанта Варвару Ступилину, предчувствие достигло своего максимума, как будто бы в макушку шандарахнула молния. А ведь во внешности девушки не было ничего устрашающего, скорее, как раз наоборот: добра, мила, приветлива, с белозубой улыбкой. А еще до невероятности хрупкая, тоненькая, как хворостинка. Самыми запоминающими в ее внешности были глаза цвета вызревшей вишни и темно-каштановая копна волос. Стрельнув задорным взглядом в подошедшего майора, она произнесла:

– Вас хотел видеть Семен Иванович. Это срочно, – и пошла дальше по коридору, накручивая бедрами упругие восьмерки.

– Что, попал под раздачу? – спросил шедший навстречу капитан Беликов.

– Только самую малость, – ответил Арсений.

– Варя у нас сегодня не в настроении, так что будь поосторожнее… – усмехнулся капитан.

Так уж было заведено, что в управлении у начальников отделов секретарями работали молодые мужчины, а в отделе убийств и вовсе был пятидесятилетний прапорщик, проработавший под прикрытием лет двадцать, вот только у полковника Семена Ивановича Приходько служила двадцатичетырехлетняя старший лейтенант с красивым именем Варвара.

Однажды на откровенный вопрос генерала, почему он взял в помощники старшего лейтенанта юстиции Варечку Ступилину, полковник вполне серьезно ответил:

– Возглавляю отдел искусств, а значит, имею полное право на то, чтобы меня окружали не только красивые полотна, но и симпатичные люди.

Негромко постучав, Хабаков прошел в кабинет шефа.

– Разрешите…

Приходько сидел за большим полированным столом, правый угол которого был заставлен кипами толстых белых папок, из-под которых неряшливо торчали исписанные листки бумаги. Мощный, с толстой шеей борца, он, угрюмым взглядом впившись в стол, что-то увлеченно записывал на листке бумаги.

– Присаживайся, – великодушно предложил полковник и, отложив в сторону ручку, продолжил: – Час назад ограбили коллекционера, займешься этим делом.

Майор Хабаков не сумел сдержать досады: губы невольно сжались, обозначив упрямую линию. Он не без основания считался в отделе одним из лучших специалистов по произведениям искусства, и ему поручали распутывать самые запутанные и сложные дела. За десять лет службы он накопил колоссальный розыскной опыт, сформировал широкую агентурную сеть (в том числе среди коллекционеров, собирающих произведения искусства), немало его информаторов было и в среде антикваров. Были у майора осведомители и в преступной среде. Так что об ограблениях он нередко знал даже раньше, чем об этом появлялась официальная информация.

Приходилось заниматься кражами в крупных государственных музеях. Например, весьма непросто проходило расследование кражи двух картин фламандской школы из Пушкинского музея. Вором оказался музейный сторож… В прошлом году пришлось изрядно поломать голову, когда прямо с выставки были похищены две картины Марка Шагала. Как впоследствии выяснилось, полотна украли рабочие, монтировавшие витрину. А чего стоит подмена подлинников в Эрмитаже?! Там и вовсе работала целая преступная цепочка. Последнее дело было раскрыто буквально по горячим следам, чем Хабаков укрепил свой авторитет как лучшего сыскаря отдела.

Вот только заниматься кражами из частных коллекций до сегодняшнего дня ему не поручали. Обычно такие дела ведут стажеры да начинающие следователи.

Заметив недовольную физиономию майора, Приходько лишь хмыкнул:

– Ты тут давай мне не дуйся, не на свидании… Думаешь, это не твой уровень? Так вот, здесь я тебя хочу разуверить, ограблен сам Феоктистов! Надеюсь, слышал о таком?

Не знать Феоктистова – это все равно что не слышать о Микеланджело, занимаясь живописью. Потап Викторович Феоктистов считался одним из авторитетнейших коллекционеров. В какой-то степени он был легендой. У него имелась не просто коллекция, а огромный музей, запрятанный в просторной четырехкомнатной квартире.

– Конечно же слышал. Неужели его ограбили? – с сомнением спросил Хабаков. – У него ведь в доме серьезная сигнализация. А потом, уровень коллекции…

– Ты думаешь, я тебя разыгрываю? – хмыкнул полковник.

– Ну…

– По-твоему, мне заняться больше нечем?

– Как-то неожиданно, что ли, товарищ полковник, – пожал плечами майор. Дело стоило того, чтобы им заняться.

– Жизнь вообще штука непредсказуемая, – вздохнул Приходько, – а в сыскном деле особенно… Знаешь, какова стоимость его коллекции?

– Могу только догадываться.