Ворота измены

— Не обманывайте! Вы забеспокоились и захотели избавиться от меня с той минуты, когда пришел денщик. Не ждет ли вас кто-нибудь?

Прежде чем он успел ответить, она продолжила:

— У меня дар ясновидения… и, кроме этого, я уже прекрасно ознакомилась с Тауэром. Право, хотелось хоть раз увидеть вас в парадном мундире.

Гоуп вдруг вспомнила, что, к сожалению, знакома с ним не так давно. Они встретились несколько недель назад. На Темзе в кильватере парохода она потеряла весло своей лодки и врезалась на ней в прибрежный кустарник. Дик быстро оказался рядом и освободил ее.

Они пошли к Львиным воротам, остановились под аркой и смотрели на мрачную деревянную ограду, за которой виднелась река.

— Ворота Измены!

Гоуп задрожала, сама не зная почему. Ричард заметил:

— Да… Ворота Измены; теперь они в большом почете… Люди уже забыли, что по этим ступенькам ходили короли и сановники.

Девушка опять рассмеялась.

Вскоре Гоуп и Ричард были в деловом районе Тауэра — Хиле. Мимо проехали грузовики с тяжелыми ящиками. От ближнего Биллингата пахло рыбой.

Лимузин Гоуп бесшумно остановился. Дик открыл дверцу.

— Когда я снова увижу вас?

Она улыбнулась. — Когда захотите. Мой адрес найдете в телефонной книге.

— Что вы собираетесь делать сейчас?

Гоуп вдруг стала серьезной.

— Меня ждет неприятная беседа.

Дик удивленно посмотрел на нее. Ему тоже предстояло нечто подобное, но об этом он промолчал.

Ричард спустился с холма и прошел по мосту, проложенному над старым крепостным валом. Он больше не улыбался, и даже молчаливое, но выразительное приветствие Боба, которого увидел у вахтгауза, не рассеяло его мрачных мыслей.

У дверей квартиры ждал денщик Брил.

— Господин велел узнать, дома ли вы, ведь он договаривался с вами.

Ричард Халовель медленно кивнул.

— Вы пока не нужны. Оставайтесь у дверей и, если кто-то захочет меня видеть, скажите, что я очень занят.

— Так точно, сэр!

— Брил… гм… говорил ли что-нибудь господин?.. Гм… Представился ли он?

Денщик медлил.

— Нет, сэр. Он, по-видимому, не в настроении и сказал, что вы, вероятно, весьма довольны своей квартирой… — Брил опять замолчал.

— Больше ничего?

— Нет… Он только язвительно смеялся. Я думал, что очень неприлично с его стороны приходить сюда и все хулить. Как я понял, это ничтожная личность.

— Да, вы правы!

Дик поднялся по каменной лестнице. Он был мрачен. Тихо открыл дверь в богато обставленную комнату. У окна стоял человек, видимо, наблюдавший за упражнениями солдат во дворе. Когда он повернулся, Дик увидел худощавое недовольное лицо. Человек был в поношенном платье, каблуки его туфель были искривлены. Он и лицом, и выправкой был очень похож на Дика, который молча и внимательно смотрел на гостя.

— Привет!

Человек подошел к Дику и испытующе посмотрел на него. Он вел себя ни дружески, ни оскорбительно.

— Привет, брат!

Дик молчал. Хотя братья были похожи, они все-таки сильно отличались. Если бы Грэгэм Халовель не говорил так грубо, его голос был бы абсолютно как у брата. Но он отбросил любезные манеры и, наверное, забыл, что когда-то руководил знаменитой школой гребного спорта и был красой и гордостью университета.

Теперь он знал лишь одно: судьба сокрушила его и никогда ему не улыбалась. И был настолько озлоблен, что помнил лишь о жизненных горестях и невзгодах.

— Ты сегодня такой же приветливый, как всегда, — саркастически сказал он, — и готов заключить пари, что не пригласишь меня обедать в офицерский клуб! «Вот, мол, мой брат — Грэгэм Халовель, которого только вчера выпустили из Дартмора. Он вам расскажет интересные истории об этой преисподней».

Гость так разволновался, что перешел на крик. Дик заметил, что брат был немного нетрезв и очень зол.

— Даже твой проклятый денщик относится ко мне, как к прокаженному.

— Правильно заметил, — тихо согласился Дик, — прокаженный — самый подходящий эпитет для тебя, Грэгэм! Ты настолько опустился морально, что уважающие себя люди должны избегать твоего общества. И, прошу, больше не кричи при мне, иначе возьму за шиворот и спущу с лестницы. Понял?

Грэгэм оторопел. Хвастливый забияка вдруг превратился в жалкого нищего.

— Не беспокойся обо мне, Дик… я выпил сегодня несколько бокалов… Милый мой, подумай, а как бы ты чувствовал себя, если бы только вчера вышел из тюрьмы! Представь себя хоть раз на моем месте!

— При всем желании не могу представить, как бы себя чувствовал в роли преступника, — холодно ответил Дик. — У меня не такое богатое воображение. Как ты мог оглушить и ограбить молодого гвардейского офицера, который поверил тебе потому, что ты мой сводный брат! Еще более возмутительный и подлый поступок — ты увез в Вену жену знатного человека, обольстил ее и оставил в чужом городе прозябать голодную и опозоренную. И… еще много других поступков, на которые я вообще не способен. Не хочу больше об этом говорить, слышишь? Я никогда не паду так низко, никогда так не вываляюсь в грязи, как ты, чтобы понять твои чувства и переживания… Что тебе нужно от меня?

Грэгэм беспокойно посмотрел на окно.

— Я несчастный человек, — сказал он в отчаянии. — Я хотел бы попасть в Америку…