Читаем Ворошилов полностью

Как проходила фильтрация участников Кронштадтского восстания? По рассказам очевидцев (в частности, одним из них был Юзеф Антонович Шпатель[240]), в хвосте штурмовавшей Кронштадт армии Тухачевского следовали прокуроры и судьи Военно-революционного трибунала. Ступив на землю острова Котлин, они по завершении подавления мятежа немедленно принялись за «работу». Местом открытых судебных процессов трибунал выбрал лучший в городе зал Морского офицерского собрания...

<p><emphasis><strong>Победители и побеждённые</strong></emphasis></p>

«Рабочие и крестьяне стали понимать после кронштадтских событий лучше, чем прежде, что всякая передвижка власти в России идёт на пользу белогвардейцам...»[241]

«Пускай лакействующие пособники белогвардейского террора восхваляют себя за отрицание ими всякого террора. А мы будем говорить тяжёлую, но несомненную правду: в странах, переживающих неслыханный кризис, распад старых связей, обострение классовой борьбы после империалистической войны 1914—1918 годов, — таковы все страны мира, — без террора обойтись нельзя, вопреки лицемерам и фразёрам. Либо белогвардейский, буржуазный террор американского, английского (Ирландия), итальянского (фашисты), германского, венгерского и других фасонов, либо красный, пролетарский террор. Середины нет, “третьего” нет и быть не может...»[242]

Это говорил Ленин после жестокого подавления Кронштадтского восстания.

«Пролетарский террор» по отношению к кронштадтским повстанцам начался сразу же, как только пала мятежная крепость. Пошли массовые аресты, скорые суды. Всего за 1921 год в качестве обвиняемых было привлечено почти 10 тысяч участников мятежа и им сочувствующих. 2103 повстанца приговорены к расстрелу, свыше 6400 — к различным срокам заключения, принудительным работам или направлению в трудовую армию, и только 1464 человека были после разбирательства освобождены из-под стражи.

Ю. А. Шпатель в мемуарных записках «Кронштадтская голгофа: Март 1917 — март 1921» написал, что первыми были приговорены к «вышке» не успевшие бежать в Финляндию члены Ревкома: Вальк, Павлов и Парушев, а за ними редактор «Известий Кронштадтского революционного комитета» Анатолий Николаевич Ламанов — бывший ещё и председателем Кронштадтского совета рабочих депутатов, и другие.

Шпатель стал свидетелем оформления в следственную комиссию арестованных моряков, как рядовых, так и командиров с линкора «Петропавловск». Перед входом в приёмную тюрьмы, прямо на улице, стояла шеренга мятежников, по двое в ряд, окружённая плотным кольцом красных курсантов. Арестованных было около полутора сотни. Огромного роста чекист в длинной до колен гимнастёрке, широких брюках-галифе, блестящих сапогах и кубанке на голове, активно используя увесистую ремённую нагайку, с матерком запускал в кутузку для допроса человек по пять. Фамилию верзилы — Куликов — Шпатель хорошо запомнил. Куликов с ухмылкой говорил арестованным: «Хорошо стреляли, сукины дети!» Кто-то из матросов заметил ему: «Те, что стреляли, давно в Финляндии!» «Кто это сказал?!» — вскричал Куликов. «Я», — отозвался один из моряков. «Ты артиллерист?» — спросил Куликов. «Нет, кочегар», — был ответ. «Выходит, подняться из кочегарки наверх успел, а убежать не успел. Будешь и за себя, и за тех, которые улепетнули к финнам, расплачиваться...»[243]

Следственная комиссия приговорила большую группу арестантов без права обжалования к смертной казни. По приказу Дыбенко приговорённых кончали прямо перед крепостью, на финском льду. «Миндальничать с этими мерзавцами не приходится», — с возмущением говорил Дыбенко о моряках, сам в недалёком прошлом моряк.

Советское руководство рассматривало Кронштадтское восстание серьёзнейшей угрозой большевистской диктатуре. Принимая жёсткие меры к участникам мятежа, оно после его подавления считало важнейшей для себя задачей не только сурово наказать восставших, но и стереть страхом смерти в сознании людей дух вольнодумия и борьбы против правящей партии.

В Кронштадте шли повальные аресты как активистов-боевиков, так и тех, кто не брал в руки оружия, но был солидарен с мятежниками. Репрессии осуществляли Петроградский Губчека, Чрезвычайная тройка Кронштадтского особого отделения, Военно-революционный трибунал Петроградского военного округа, Коллегия особого отдела охраны финляндской границы Российской Советской Республики. Преследованию подвергались непосредственные участники восстания, а также те, кто должен был выступить на разгром их, но выказал колебания, нерешительность или сочувствие кронштадтцам.

Параллельно с репрессиями против мятежников в Кронштадте и Петрограде проходили траурные церемонии — проводы в последний путь погибших красных бойцов и командиров. Во время штурма города-крепости погибли от пуль и снарядов, утонули в ледяных прорубях немалое число красноармейцев.

На Якорной площади Кронштадта прошло массовое захоронение; ныне там горит вечный огонь. Рядом с Троицким собором Александро-Невской лавры находится братская могила, на стеле надпись: «Памяти жертв Кронштадтского мятежа. 1921».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии