Вороны Вероники

Коридор был прямой, без ответвлений. Это также внушало тревогу. Вообще, все здесь нервировало, все было неправильным и жутким, и Дженевра задумывалась невольно, а верный ли выбрала путь. Почему она пошла сюда?! Выбрала середину? Или из-за слов Фраугара, что он хранит нечто бесценное? Это, как сейчас думала Дженевра, была жизнь, и свобода, и чистое голубое небо. Драгоценные вещи, значительно дороже золота.

Гул повторился, вызывая нервную дрожь. Он доносился снизу, и одна только мысль, что ниже этих сумрачных коридоров что-то есть, заставляла замирать, цепенея от ужаса. А потом коридор резко повернул, начав при этом понижаться. Теперь он изгибался спиралью, вращаясь, вращаясь, спускаясь все ниже и под все более и более крутым углом. Ноги скользили по гладкому полу. Еще немного, и Дженевра покатится вниз кубарем. Пришлось, превозмогая ужас и отвращение, прижиматься к стене. Прикосновение к ее гладкой, холодной и совершенно обыкновенной поверхности вызвало отчего-то дрожь отвращения.

Тьма Изначальная забери королей Селенду и стрег с их двуполым божеством!

Гул повторился, а затем послышались напряженное сопение и грубая матросская ругань. Дженевра узнала голос одного из разбойников — приятелей Джованны — и попыталась остановиться, не зная, радоваться ей или приходить в ужас, что этот человек еще жив. Впрочем, как бы ни хотела Дженевра остановиться, даже убежать, она не могла этого сделать. Ноги разъехались, она плюхнулась на пол и прокатилась два витка, окруженная искрами магического огня, тщетно пытаясь уцепиться за слишком ровные стены. Прямо в объятия, которые пугали ее не меньше коридора. И которые спасли ее от жуткой участи: зияющего колодца в центре круглой залы. Свет факела и магические искры не могли осветить эту дыру, и потому казалось, она бездонна. Именно оттуда доносились жуткие звуки, словно на дне, — если оно есть, — спало чудовище гигантских размеров.

Потом громила стиснул ее, и все мысли о гипотетическом чудовище стали несущественными. Существовало иное, реальное.

- Блядь! - громила дыхнул перегаром и запахом гнилых зубов прямо в лицо Дженевре. - Здесь нет золота! Где твоя шлюха-сестрица?

- Я… я не…

Разбойника ответ не интересовал. Он, во всяком случае, не дал Дженевре договорить. Вздернув ее на ноги, подняв на уровень своего лица, он вновь выругался. В отличие от предыдущего слова, новые были Дженевре незнакомы, что-то вандомэсское или роанатское. Но смысл предельно ясен: громила зол, очень зол, не найдя золота и драгоценностей, на которые рассчитывал. Зол — да что там! Просто в ярости! - что угодил в ловушку. Отсюда не было пути: пол такой скользкий, что назад не выбраться. Дорога одна — вниз, в колодец.

Ярость громилы переплавлялась во что-то еще более жуткое. Его руки стиснули Дженевру так, что хрустнули ребра. Пальцы рванули корсаж, разошедшийся по шву. Он полетел в сторону, затем плащ, корсет; руки принялись грубо тискать груди, и это вызывало мучительную боль. Дженевра застыла, пасуя перед силой и жестокостью, только тихо всхлипывая, когда боль становилась слишком сильной.

- Тебе нравится, шлюха? - влажный рот припал к шее Дженевры.

Зачем это было? Могло это спасти их жизнь? Открыло бы дверь чудесным образом? Да нет, конечно! Впрочем, едва ли такому примитивному существу, как этот мужчина, нужен был повод, чтобы показать свою силу.

Он задрал юбку, и шершавые руки стиснули бедра Дженевры.

- Никаких преград, - хохотнул громила, срывая тонкую полоску хлопка, которую привыкла носить Дженевра. - Никаких панталон.

Панталоны — пошла греховная одежда куртизанок, и при этой мысли Дженевру затошнило. А потом она очнулась, отмерла и заколотила насильника по груди, пытаясь вырваться. Тщетно. Он был слишком большой, слишком сильный. И слишком тяжелый. Он придавил Дженевру к полу, развел ее ноги, а когда девушка попыталась оттолкнуть его и хоть как-то прикрыться, схватил оба запястья широченной ладонью и сдавил. Хруст костей звучал явственно. Дженевра вновь всхлипнула от боли, от унижения и страха, предпринимая все новые и новые попытки отодвинуться, вырываться, избежать прикосновения.

- Блядь! Сухая шлюха! - пальцы грубо прижались в том месте, о котором Дженевра старалась не думать. Страх нахлынул с новой силой. Сейчас… сейчас этот мужик... Мысль была ужасна и не додумывалась до конца. Все было, на счастье Дженевры, подернуто какой-то поволокой.

А потом разбойник вдруг захрипел и откатился в сторону, роняя на лицо и голую грудь Дженевры капли крови. Другие руки, совсем другие подняли ее рывком, ощупали, но без похоти, а точно проверяя, все ли в порядке. В темноте, едва разгоняемой догорающим факелом, видно все было неверно, и Дженевра боялась ошибиться. Боялась поверить запаху краски, масла и хвои. И боялась собственной радости.

- Дженевра! - Альдо Ланти вдруг сжал ее в объятьях, почти больно, и поцеловал. И после всего, что произошло в последние дни, этот поцелуй оказался ей очень нужен.

* * *