Вороны не умеют считать

– Ее внешность не имеет к делу никакого отношения… Нам очень не хотелось бы обделять Роберта Хокли. Мы могли бы давать ему больше…

– Но он игрок. И каждый полученный цент ставит на карту. Не так ли?

Шарплз задумался, а затем медленно произнес:

– Роберт Хокли – своеобразный молодой человек. Когда мы отказались давать столько, сколько он хотел, он занял денег и открыл небольшое авторемонтное предприятие.

– Ну и как у него идут дела?

– Не знаю. Я пытался навести справки, но ничего не смог выяснить. Вообще-то я сильно сомневаюсь, что такой человек может чего-либо добиться. Угрюмый, замкнутый…

– Он служил в армии?

– Нет. Признали непригодным по состоянию здоровья. Меня это очень огорчило. Ведь, окажись он в армии, многие наши проблемы решились бы сами собой. К тому же армейская дисциплина, по всей вероятности, благотворно повлияла бы на него.

– Но его ведь могли убить, – заметил я.

Шарплзу мои слова не понравились. Он повернулся к Берте.

– Не знаю, что заставило меня прийти сюда…

Берта улыбнулась:

– Знаете, посещение частных детективов чем-то похоже на посещение турецкой бани. Попав туда впервые, испытываешь неловкость. Но потом, побывав там во второй, третий раз, входишь во вкус и понимаешь, что именно этого тебе и не хватало.

Шарплз вроде бы снова обрел самоуверенность.

– Мне нужна информация. Сам я не могу ее получить, – сказал он.

– Для этого существуем мы, – подхватила Берта.

– С Ширли Брюс тоже не все так просто, – продолжил Шарплз. – Но здесь совсем другие проблемы. Дело в том, что юридически мы имеем право выдавать каждому из наследников столько, сколько считаем уместным. Например, одному десять тысяч долларов в месяц, другому вообще ничего. Сами понимаете, это нарушило бы баланс… Короче, я хочу сказать, что мы вправе выделять одному из наследников больше, а другому меньше.

– На сто двадцать тысяч долларов в год, – заметил я.

– Не надо понимать столь буквально, мистер Лэм. Это всего лишь пример.

– Так я и понял, мистер Шарплз.

– Теперь вам ясно?

Я кивнул.

– Ширли Брюс – решительная молодая девушка. У нее свои правила и убеждения. Самое удивительное, что она наотрез отказалась принять хоть на цент больше, чем мы даем Роберту. Так что мы попали в сложное положение…

– Вы хотите сказать, что Ширли возвращает вам деньги? – спросила Берта.

– Увы, это так.

– Ничего не понимаю! – воскликнула Берта.

– Я тоже, – сказал Шарплз. – Но она считает это правильным. Не хочет, чтобы ей оказывали предпочтение. Считает, что наследство должно быть разделено поровну, и ей плевать на наше право выдавать деньги по своему усмотрению.

– А у вас есть такое право?

– Да, пока младший из наследников не достигнет двадцати пяти лет… И пока не истечет срок опеки.

– Выходит, когда Роберту Хокли исполнится двадцать пять, вы должны будете отдать ему половину оставшихся денег?

– Нет, когда двадцать пять лет исполнится Ширли. Роберт на три года старше, и ему будет уже двадцать восемь. К этому сроку мы либо сразу выделим ему половину всех средств, либо учредим пожизненную ренту, половина которой будет причитаться ему.

– То есть все поделите поровну, не так ли?

– Да, но мы можем выбирать: дать наличными или учредить пожизненную ренту.

– И это все, что вы можете?

– Да.

– Но пока срок опеки не истек, вы имеете право выделять деньги наследникам по своему усмотрению?

– Вот именно.

– Так что же вам от нас нужно?

– Понимаете, – замялся Шарплз, – мне трудно объяснить, что за человек Ширли Брюс… Это очень решительная молодая особа…

– Вы это говорили…

Неожиданно Шарплз переключился на другую тему:

– Вы знаете Бенджамина Наттолла?

– Владельца ювелирного магазина?

– Да.

– Не знаком, но слышал о нем.

– Кажется, у него очень дорогой магазин? – вступила в разговор Берта.

– Он имеет дело с драгоценностями самого высокого качества, – ответил Шарплз. – Предпочитает изумруды. Большая часть наследства Коры Хендрикс – золотые прииски в Колумбии… Вы разбираетесь в изумрудах?

Глаза Берты загорелись.

– Лучшие в мире изумруды добывают в Колумбии, – пояснил Шарплз. – Колумбийское правительство полностью контролирует их добычу, устанавливает ее размер, правила огранки и продажи. Неизвестно, чем именно определяются решения правительства, – это государственная тайна. И если кто-то сумеет выяснить конъюнктуру, можно сказать, что ему крупно повезло.

– То есть? – поинтересовалась Берта.

– Гм, представьте себе, что на несколько лет добыча изумрудов прекращена… Правительство Колумбии будет утверждать, что это в интересах государства. Если вы сможете войти в доверие к кому-либо из членов правительства, то, пожалуй, вам покажут запас изумрудов – вот, дескать, тут все, а теперь добыча стоит очень дорого, и приходится ждать более благоприятной конъюнктуры…

– Ну и что? – спросила Берта.

– Дело в том, – продолжал Шарплз, – что неизвестно, действительно ли увиденное вами – весь запас изумрудов. Выяснить же это невозможно. Вам показывают какие-то камни, разложенные по полкам. Поди, разберись…

– Кора Хендрикс владела не только золотыми приисками, но и месторождениями изумрудов? – уточнил я.