Воронцовский упырь

Роман приготовил роскошный стол. Надел костюм от Кардена, который купил год назад и никогда не надевал. Чисто выбритый, надушенный дорогим одеколоном, он сидел у камина и ждал ее. Ждал долго. Но она не пришла. Роман чувствовал, как знакомый приступ бешенства подкрадывается к горлу, сжимаются кулаки. Но попытался сдержать себя, сел в машину и поехал к седому. Припарковал машину так, чтобы ему было видно дом, но чтобы машина не бросалась в глаза. Курил одну сигарету за другой. Ему были видны освещенные окна в доме, силуэты его и ее... Роману показалось, что там творится что-то неприятное, ему не понравились резкие движения обоих находящихся в доме. Чтобы лучше видеть, он надел очки, которые носил очень редко. Ему показалось, что в доме происходит нечто вроде драки, и как ему на это реагировать, он не знал. "Неужели эта старая сволочь бьет свою жену, бьет Юлю?" - подумал он. Ему ничего не стоило ворваться в дом и сделать котлету из профессора, но он посчитал это неразумным. Решил еще подождать.

Резкие движения в окне прекратились, потом пропали и силуэты, и, наконец, вовсе погас свет. Роман поглядел на часы - было еще рано, только двадцать минут десятого. Видимо, супруги ушли для объяснений в другую комнату. Он вышел из машины и направился к дому. Открыл калитку, прошел в темный сад, обогнул дом... Подошел к окну с противоположной стороны дома. Оно было слабо освещено, видимо, горела настольная лампа или торшер. Вдруг он увидел прильнувшее к стеклу заплаканное странное лицо Юли. Ему показалось, что она хочет биться головой о стекло. В деревенской тишине слышны были ее всхлипывания и приглушенные слова: "Боже мой, боже мой, за что?.." Дальше терпеть он не мог. Он постучал в окно. "Кто это?!" приглушенно вскрикнула Юля. "Я, Роман Ильич", - тихо ответил он. Она вплотную приблизилась к стеклу и увидела его. "Уходите!

Немедленно уходите! - не сказала, а простонала она. - Пожалуйста..." Он увидел ее расширившиеся от ужаса глаза. "Что с вами?" - спросил Роман. "Уходите, ради бога", - яростно шептала она. "Но я вас ждал", - не сдавался и он. "Завтра, хорошо, я приду завтра. Или послезавтра", - шептала она, и он все понимал, несмотря на стекло, разделявшее их Роман разглядел ее лицо, бледное, с расширившимися глазами, опухшими от слез веками. Как же она была похожа в эту минуту на Карину, рыдавшую оттого, что она умирает, что она больше не увидит Сашку, не увидит его. Романа. Одинаковое, отчаянное выражение больших карих глаз. Роман сжал кулаки и плотнее приблизился к стеклу. "Я не уйду, - сказал он. - Я сейчас войду к вам и..." - "Если вы сделаете это, вы убьете меня, - прошептала Юля. - Уходите. Уходите, пожалуйста". - "Хорошо, - пожал плечами Роман. - Но завтра..." Тут он увидел, что в глубине комнаты открывается дверь, и услышал громкий зловещий голос:

"Что такое, Юлия?" Она отпрянула от окна и бросилась к мужу. Он же подбежал к окну, но Роман спрятался в ночную мглу, и муж не увидел его.

Потом задернулись шторы, и все затихло. Роману ничего не оставалось, как уходить несолоно хлебавши. Он пошел к машине, посидел недолго, покурил и поехал домой. Выпил там коньяка, немного поел, посмотрел фильм по телевизору, ничего не понимая, и задремал на мягком диване. У него кружилась голова, он чувствовал, что любит Юлю так же, как любил покойную Карину. Они слились для него в один образ, он даже черт их не различал. Она рядом, она страдает... И что ему в этой ситуации делать, он не понимал.

Знал только одно - нахрапом здесь действовать нельзя. Надо как-то по-другому. А как именно, он не знал.

Пока не знал.

Забросив все дела, он стал бродить около ее дома.

Он действовал один, не хотел вмешивать в это кого-нибудь еще. Это было его личное дело, оно не касалось никого. Он даже не знал, поделился бы он своими переживаниями с Серегой Заславским, если бы тот был на свободе.

Он бродил так два дня, но, к его удивлению, из дома никто не выходил. Конечно, он дежурил там не круглые сутки, так что уверенности быть не могло. Он понял, что одному ему с этим не справиться. Пригляделся к пацанам, выбрал двух посмышленее, дал им денег, от которых у них глаза вылезли на лоб, и велел, как только из дома выйдет хозяин, немедленно бежать к нему и сообщить об этом.

Дежурить около дома было непросто - наступили декабрьские холода, но пацаны за такие деньги дежурили исправно. И наконец один прибежал к нему, запыхавшись, красный, взъерошенный.

"Ушел мужик", - пробасил он. "Молодец", - похвалил Роман и сунул ему двадцатидолларовую купюру.

Малец убежал, а Роман только собрался идти к Юле, как зазвонил мобильный телефон, с которым он никогда не расставался Звонил его ближайший помощник Чиж, тридцатилетний великан, половину жизни проведший за решеткой "Шухер, Роман, - мрачно прохрипел он в трубку. - Люди Малька наехали на наших, когда они лавы с рыночников стригли. Потасовка была серьезная. Косой ранен в руку". - "Чем закончилась?" - спокойно спросил Роман. "Отшили мы их, но дело этим не кончится. Тут разборка нужна.