Вороний остров

– Это ты стрелял?

Ребекка отчетливо услышала голос собеседника зеленоглазого.

– Да, в скунса целился.

– Ты что, прикалываешься? Серьезно? Какой скунс?

– Не хочу подцепить бешенство.

– Ну ты и придурок! Неужели не понятно, что нас вообще не должно быть в этом лесу.

– Успокойся, сезон уже кончился. – Зеленоглазый немного изменил положение, и ответов его собеседника Ребекке было больше не слышно. – Нет! Не нашел! Сказано же тебе, что ее здесь нет. – Последовала короткая пауза. – Сдается мне, это вообще другая часть леса.

Зеленоглазый снова повернулся в сторону Ребекки.

Внезапно по обе стороны от дерева, за которым она пряталась, листья и трава зажглись желтоватым светом в лучах фонаря. Она скорчилась за стволом и закрыла глаза, слушая голос зеленоглазого, представляя в этот момент своего убийцу карабкающимся вверх по склону по направлению к ней с пистолетом в руке.

– Понятия не имею, где она, – сказал зеленоглазый.

Ребекка тихо выдохнула.

– Не могу сказать, тот это лес или не тот. Темно, хоть глаз выколи! – Она решила, что зеленоглазый пошел в другую сторону, потому что теперь поднявшийся ветер доносил до нее только обрывки разговора. – Тут сам черт ногу сломит! Что ты от меня ждешь? Чтобы я тебе соврал и сказал, что похоронил эту стерву с концами?

– Да ничего я от тебя не жду, – резко ответил невидимый собеседник, словно стоял напротив зеленоглазого и Ребекки. Причуды мобильной связи на местности вновь сделали его реплики разборчивыми. – Все, что мне нужно, чтобы ты вспомнил, где точно ты ее прихлопнул.

Зеленоглазый снова оглядывал окрестности, а затем пошел в противоположную от Ребекки сторону. «Ее тело должно разлагаться в какой-нибудь сраной дыре», – пробормотал он на ходу.

Очень скоро Ребекка перестала слышать его телефонного собеседника и теперь ловила каждое слово зеленоглазого. В голосе его с едва уловимым латиноамериканским акцентом чувствовалось раздражение и желание оправдаться.

– Даже если я сейчас не смогу найти ее, то к тому времени, когда сюда хоть кто-то вернется, ее кости будут валяться по всему лесу. Звери растащат! – Зеленоглазый остановился и принялся вглядываться в темноту. То ли он что-то увидел, то ли ему показалось, что он что-то видит. Наверное, собеседник спросил его, почему он замолчал. – Нет, ничего тут нет, – ответил он и не спеша двинулся дальше, – если хочешь, чтобы я точно сказал тебе, где ее тело, нам нужно вернуться сюда днем.

Он опять остановился и принялся вглядываться в то же место в чаще, что и раньше. Ребекка проследила за его взглядом: видимо, зеленоглазый пытался высмотреть какое-то животное.

– Нет, не скажу, что мы зря потеряли время, – продолжал он, понизив голос. – Но этот лес оказался больше, чем я думал, и сейчас здесь так темно, что хоть глаз выколи. Если вернемся днем, ее будет проще отыскать. – Он опять пошел вперед. – Нет, у нас все получится. Здесь до апреля никого не будет.

Теперь он был на расстоянии примерно ста футов от Ребекки. Очень скоро он отдалится и подслушать продолжение разговора Ребекке не удастся. Поэтому она автоматически подалась вперед и переменила позу, чтобы лучше слышать.

Когда она переступала с ноги на ногу, под подошвой ее кроссовка оказался толстый кривой сук. Она дернулась назад, было уже поздно.

В тишине леса треск ломаемой ветки прозвучал громко и резко, как удар грома.

Ранее

После пробуждения в спальне незнакомца Ребеккой почти на месяц овладело странное состояние отрешенности. По вечерам, уложив девочек, она сидела дома в одиночестве, пыталась смотреть телевизор, читать, просматривать новости в интернете. Словом, старалась всячески отогнать воспоминания о своем «приключении».

Она водила девочек в Проспект-парк, засыпанный осенними листьями, общалась с коллегами, у которых тоже были дети, но близких друзей ей видеть не хотелось. Однажды они вместе с Гаретом отправились с дочками в кино. Надо признать, что предприятие закончилось полным провалом, потому что Хлоя сразу же после начала фильма принялась хныкать и не могла остановиться, а Ребекка с Гаретом сначала накричали на девочек, а потом друг на друга. Однако с течением времени плотная занятость на работе помогла Ребекке все реже и реже вспоминать свою ошибку, равновесие в отношениях с Гаретом было восстановлено и жизнь стала налаживаться.

В последнюю неделю октября, когда осень уже полностью вступила в свои права, а ночи стали темными и длинными, Ребекка пригласила Ноэллу на ужин. Они сидели на кухне, пили вино и собирались поджарить отбивные, когда Ребекка почти призналась подруге. Она знала, что Ноэ ее не осудит, а наоборот, будет настаивать, что Ребекке пора «выходить в свет» и веселиться, вести себя как многие одинокие молодые женщины и что это нормально. Она скажет: «Твои дочери для тебя важнее всего, Бек, потому что они – самое прекрасное, чего ты добилась в жизни, но нельзя без конца только менять подгузники и вытирать отрыжку, всему есть свои пределы». Тем не менее воспоминания о пьяном сексе с незнакомцем каждый раз заставляли Ребекку краснеть от стыда.