Вороний мыс

Глава 5

Огромная Ладога была ветрена и пустынна. Кругом на десятки километров расстилалась темная, взлохмаченная вода. От нее, как из распахнутого погреба, несло зябкой сыростью. Выбеленные пеной волны зло били в корпус теплохода, вскидывая гремучие, колкие, как град, капли.

Холод разогнал туристов по каютам, и «Иван Сусанин», утратив празднично-беззаботный облик, деловито буравил винтами воду. Впереди по курсу, проложенному после Валаама круто на юго-восток, отчетливее становилась полоска берега. Где-то там, невидимые с озера за чащобами ельников, за частоколами хилых сосняков лежали Сермягские болота.

В сорок четвертом году наши части штурмовым броском форсировали Свирь в южном течении и создали плацдарм на другом берегу.

В ротах после штурма осталось по десятку человек. Их свели вместе, и Наташа Сиверцева стала воевать под командованием лейтенанта Волохова, назначенного командиром одной из таких сводных, разномастных рот.

От плацдарма дивизия ударила на север, к Олонецкому укрепленному району. На подходах к нему лежали непроходимые, как считалось, Сермягские болота. Но накаленные до яростной решимости сводные роты наперекор всему стали одолевать их. Тогда противник, оголив соседний участок фронта, кинул во фланг наступающим отборный полк егерей.

Рота лейтенанта Волохова сбила противника с редкой в этих местах высотки и получила приказ закрепиться на ней.

Санинструктор Сиверцева, доставив на полевой пункт очередную партию раненых, возвращалась в роту. Шла, продираясь в путанице чахлого осинника, увязала чуть не по колени в торфяной жидкой хляби, прыгала с кочки на кочку и далеко обходила коварные с сочной травой лужайки, скрывавшие бездонные провалы в здешних болотах.

Никто не знал еще, что противник кинул в наступление отборных, опытных в лесных боях солдат. Быстрые фигуры в камуфлированных, чужого цвета комбинезонах и в пилотках с длинными козырьками возникли среди деревьев так неожиданно, что в первое мгновение Наташа не поверила собственным глазам. Но инстинкт самосохранения, тренированный за фронтовые годы, мгновенно кинул ее за кочку. Сквозь ломкие ветки гонобобеля Сиверцева со страхом глядела на цепочку егерей с автоматами на изготовку. Цепочка ходко вытягивалась из глубины осинника, подступавшего к высотке, где находилась рота лейтенанта Волохова.

«В тыл заходят!» — отчетливая, пугающая до дурноты мысль заставила Наташу оцепенеть за кустом, вжаться в мох, скрыть в нем каждую клеточку живого тела, ощутившего смертельную опасность.

Егеря скользили в густом подлеске, почти неразличимые среди листвы, скрываясь за кустами, перебегали от дерева к дереву. Двигались так, что не вздрагивала ни одна веточка. Безмолвие уверенного движения делало его особенно страшным.

Наташа понимала, что ей не защититься единственным автоматом от цепочки егерей, отлично знающих солдатское ремесло.

И все-таки ударила по ним заливистой, на весь магазин, очередью. Наугад швырнула лимонку и кинулась к высотке, до которой оставалось сотни две метров. Вдогонку припоздало зачиркали по деревьям пули.

Уже после боев в Сермягских болотах Наташа случайно узнала, что ей тогда отчаянно повезло. Пленный рассказал на допросе, что очередью, выпущенной почти наугад, Сиверцева наповал срезала командира отряда. Егеря на мгновение растерялись и дали Наташе возможность уйти.

— Ты? — хрипло спросил лейтенант Волохов, прибежавший с тремя бойцами на звуки неожиданной стрельбы. — Ты стреляла?

— Егеря заходят!.. Совсем близко. Ну что ты стоишь как пень! С тыла же заходят.

— Ясно! Куликов, сюда с «дегтярем»… Быстро! Чтобы муха не пролетела!.. А остальные со мной к гати. Ты, старший сержант, скорей к раненым. Пятеро тебя дожидаются.

Когда егеря разобрались, что к чему, путь к высотке им преградили очереди ручного пулемета. Но жиденькую, наскоро сделанную гать они успели оседлать и отрезали роту.

Не всем повезло, как сводной роте Волохова, сумевшей организовать круговую оборону. Просочившись в стыки полков, егеря смяли передний край. Сермягские болота загрохотали суматошной стрельбой, очередями и гранатными взрывами. Бой раскололся, перешел в рукопашную, и среди кочек, в торфяной грязи началась отчаянная схватка.

К вечеру на высотку, где дралась сводная рота, пробилось два десятка солдат из соседнего батальона. Это помогло продержаться до утра. Лейтенант Волохов сам лег за пулемет. Он был хорошим пулеметчиком. Бил прицельно, кинжальным огнем, не сплошной строкой, а с расчетливыми паузами. Но на «максим» осталась одна лента, а егеря, очередной раз отброшенные от высотки, снова стали накапливаться для атаки в кустах возле гати.

Санинструктор Сиверцева возилась с ранеными. У нее не осталось ни одного бинта, ни одного индивидуального пакета. Она ножом кромсала подолы нижних рубах и кое-как обматывала раны, экономно расходуя вату, которая тоже подходила к концу. Бродила от одного раненого к другому, поила водой из фляги и уверяла, что все будет хорошо.