Воронята

— Пожалуйста, — сказала Блю гораздо мягче, чем прежде. Протянув руку, она коснулась края его нездешнего джемпера. Ее обдало холодом, словно от всепоглощающего ужаса. Чтобы успокоиться, она напомнила себе то, что ей часто говорили: всю свою энергию духи получают из того, что их окружает. Сейчас она чувствовала только, что он использует ее, чтобы остаться видимым.

Но все равно она воспринимала происходившее как приступ панического ужаса.

— Может быть, вы все-таки назовете мне свое имя? — спросила она.

Он посмотрел на нее, и она в смятении поняла, что на нем джемпер с эмблемой Эглайонби.

— Ганси, — сказал он. Хотя его голос прозвучал тихо, это не был шепот, а самый настоящий голос, звучащий где-то настолько далеко, что услышать его в действительности было невозможно.

Блю не могла оторвать взгляда от его растрепанных волос, от угадываемых глядящих на нее глаз, ворона на джемпере. Она разглядела, что его плечи мокры, да и вся одежда усеяна брызгами дождя от пока еще не разразившейся бури. Их разделяло столь малое расстояние, что она ощущала легкий мятный запах, но не могла понять, то ли так пахнет от этого юноши, то ли этот запах присущ духам вообще.

Он был настолько реальным… Когда это наконец случилось, когда она все же увидела его, за этим не чувствовалось никакой магии. Ей казалось, будто она смотрит в могилу и видит, как та смотрит на нее.

— И все? — прошептала она.

Ганси закрыл глаза.

— Да, это все.

Он упал на колени — у юноши, не имевшего настоящего тела, это движение получилось беззвучным. Растопыренные пальцы одной руки неловко прильнули к земле. Блю видела черный абрис церкви куда более отчетливо, чем его покатое плечо.

— Нив, — сказала Блю, — Нив, он… умирает.

Оказалось, что Нив стояла прямо за спиной у нее.

— Еще нет, — ответила она.

Ганси за это время уже почти исчез, наполовину растворился в церкви, или церковь слилась с ним.

— Почему, — голос Блю прозвучал глухо и сдавленно, совсем не так, как ей хотелось бы, — почему я вижу его?

Нив оглянулась; не то потому, что оттуда подходили новые духи, не то потому, что их там не было — этого Блю сказать не могла. Но когда она сама снова посмотрела на вход в церковь, Ганси исчез полностью. Блю уже чувствовала, как ее кожа начала теплеть, но где-то под легкими оставался кусок льда. В ней словно зарождалась опасная, гнетущая горечь — печаль или сожаление.

— Блю, для того, чтобы не способный к ясновидению увидел дух в канун дня Святого Марка, могут быть только две причины, — сказала Нив. — Или ты по-настоящему полюбишь его, или убьешь его.

Глава 2

— Это я, — сказал Ганси.

Он повернулся, чтобы стоять лицом к автомобилю. Ярко-оранжевый верх «Камаро» был поднят, что являлось скорее знаком поражения, нежели преследовало какие-то практические цели. Адам, друживший со всеми и всяческими машинами, может, и определил бы, что с автомобилем сейчас не так, но Ганси это определенно было не по силам. Он ухитрился остановиться, съехав с автострады всего фута на четыре, и сейчас его машина стояла, раскорячась, на кочковатом лугу, покрытом пожухлой травой. Мимо, не притормозив, пронесся тягач со здоровенным прицепом; «Камаро» качнуло воздушной волной.

— Ты пропустил всемирную историю, — ответил в телефоне его сосед по комнате Ронан Линч. — Я подумал, что ты в канаве валяешься, с концами.

Ганси вывернул руку, чтобы взглянуть на часы. Он пропустил куда больше, чем одну всемирную историю. Было одиннадцать, и слабо верилось в то, что минувшая ночь была такой холодной. К влажной от пота полоске кожи возле часового ремешка устремился комар; Ганси смахнул его прочь. Когда-то, еще маленьким, Ганси довелось ночевать на природе. Палатки. Спальные мешки. «Ренджровер», дожидавшийся поблизости того момента, когда им с отцом надоест это времяпрепровождение. В качестве жизненного опыта то событие и близко не лежало с минувшей ночью.

— Ты записал для меня конспект? — спросил он.

— Нет, — ответил Ронан. — Я был уверен, что в канаве валяешься.

Ганси сплюнул с губы песчинку и плотнее прижал телефон к щеке. Он-то непременно записал бы конспект для Ронана.

— «Свин» скопытился. Подъедь, вытащи меня.

Проезжавший мимо седан сбавил скорость; пассажиры прильнули к окнам. Ганси вовсе не был уродом, да и «Камаро» не мог никому оскорбить взгляд, но это внимание было вызвано не столько живописностью картины, а скорее ее необычностью — не так часто увидишь у обочины слетевшего с дороги парня из Эглайонби в вызывающе оранжевой машине. Ганси отлично знал, что для обитателей жалкого городишка Генриетты, что в штате Вирджиния, найдется немного зрелищ приятнее, чем неприятность, случившаяся с каким-нибудь парнем из Эглайонби, разве что неприятность с кем-то из своих родичей.

— Ну, ты даешь, старик, — сказал Ронан.

— Знаешь, вовсе не похоже, что ты сейчас на занятиях. И все равно, скоро начнется перерыв на ланч. — Чуть помолчав, Ганси добавил будто случайно: — Пожалуйста.