Местная гопота, оказывается, не слишком добродушно настроена к пацанам из милитаристического района, откуда родом Гэгэ. Или даже не местные, а из Лоун-Кора, если преследуют чудище из Раскола — у них это, кажется, входит в основной квест и жизненную установку. И не то чтобы он побаивался сэров, но лезть в драку, когда есть вариант ее избежать, он не собирался. Особенно сейчас, влекомый важным заданием, он считал мордобой глупой и непродуктивной тратой времени… Ну и побаивался немножко, ладно. Но только немножко.
Крики стихли довольно скоро: Йога, Ёжик и Гей решили, что у «Штыря» возникли проблемы с подключением к игре и на довольно позитивной ноте свернули поиски.
Лес Лживых Камней снова окунулся в тягучую полумрачную атмосферу звуков и неясных силуэтов. Но теперь уже казался безобидным как ремейк аттракциона «тоннель страха» со своими резиновыми головами, гипсовыми демонами, пластиковым оружием и синтетической озвучкой. Что может замышлять против него такой лес? Разве что какую-нибудь шаблонную страшилку.
Мобы редко встречались, и то всякая мелюзга: растения-ежики, какие-то зайчики, попалась даже стайка крикливых обезьян, густо облепивших несколько деревьев, которые занимались тем, что сбрасывали друг друга с почетных верхних веток. Гэгэ подстрелил несколько таких особей — те даже не успевали нанести ответный удар, падали оземь, не добегая. Никакого удовольствия от такого
Землянами в округе больше не пахло, во всяком случае, не слышно голосов и фиолетовых фонарей не видно. В какой-то момент ему это показалось подозрительным, и увлеченный самоанализом, который продуцировали «тишина» и плавное спокойствие не-города в одиночном бродяжничестве, он вдруг подумал, что за ним кто-то наблюдает. Или, быть может, он хотел так считать, чтобы не чувствовать себя совсем одиноким в этой глуши? Пытался восстановить образ социума, вечножужжащего чатом, мельтешащего лицами и непрерывными действиями? Накидывал, так сказать, полотно привычного фона на эту голую темноту и почти девственное безлюдие.
И эта троица сэров — надуманная слуховая галлюцинация, рожденная безумием потерянного в скитаниях ума? Существуют ли они в действительности, эти Сергеи? Сколько
Но нет. Что-то… что-то промелькнуло между стволами деревьев. Какое-то знакомое лицо, подсвеченное фиолетовым светом. Как будто Джеймс.
Да-да, точно он!
Гэгэ остановился и схватился за лук. Прислушался. Несколько секунд абсолютно глухой тишины. Затем шорох, но почему-то в другой стороне, и фонаря там не видно. Пауза. Опять шорох и как будто шипение — там же. Снова лицо в маске Бэтмана в фиолетовом свете между стволами.
Не придумав ничего умнее, он пустил стрелу туда, где засел Джеймс. Конечно, атаковать его не было видимой необходимости, но если прячется — значит, что-то недоброе замыслил.
Стрела вонзилась в темноту с тугим деревянным дребезжанием. Промазал!
«Был бы у меня пет, я бы в две секунды вычислил и настиг этого шпиона!»
Он обернулся вокруг оси — лес молчал и не шевелился. Парень выждал еще немного, всматриваясь туда, откуда слышался шорох и являлось лицо Джеймса, и решил двинуться прямо на Лазутчика, предварительно обнажив
«Если это ловушка — он хоть покажется и сойдемся в рукопашке. Лучше проиграть в бою, чем стоять и ждать непонятно чего».
Гэгэ в три широких прыжка достиг спаренного ствола и в нерешительности остановился — за ним прятался пень с острыми древесными внутренностями в месте, где надломилась верхняя часть упавшего дерева. Острые обломки очень правдоподобно копировали ушки «человека-мыши», а ровно промеж них на уровне лба красовалась пернатая убийца Стрельца.
«Надо же… Но я ведь видел фиолетовый свет!»
Странная догадка приближалась к его умственному центру. Он вернулся обратно на то место, откуда заметил «наблюдателя», и вгляделся в просвет между стволами под новым умозрительным ракурсом, уже зная наверняка, что находится там. Ни Джеймса, ни маски Бэтмана он теперь не увидел — а только качественно пародирующий его обломок дерева. А фиолетовый свет — теперь он понимал отчетливо — производили далеко отлетевшие фотоны… или радиоволны… или каконотамвообщеработает его собственного фонаря.
«Теперь будет мне этот Джеймс везде мерещиться!»