Ворон пророчит беду

Я не разбирался в живописи, а потому, меня поразили, прежде всего, миниатюрные размеры храма. Вокруг древнего здания расстилался ковер из разноцветных тюльпанов, пышно цвели какие–то желтые кусты, сверкали лазурью драгоценные фрески и небо, все было невероятно ярко, красиво, но как–то несерьезно, будто мы попали в игрушечную сказочную страну. Щелкали фотоаппараты, слышались веселые восклицания, но все смолкло, когда среди нас появилась молодая монахиня в черном облачении. Осмотрев пеструю толпу туристов, она начала неторопливый рассказ об истории монастыря Воронец, о том, что было изображено на украшавших его фресках.

— Здесь показана картина Страшного суда, — переводил ее слова наш гид. – Когда ангел закроет то окно, что вы видите в самой верхней части фрески, ход времени прекратиться и все мертвые восстанут из праха, чтобы ответить за свои поступки.

Катя и Лиза, вооружившись блокнотиками, записывали рассказ монахини, а мне, по правде говоря, было немного скучновато. Взгляд скользил по сторонам, уперся в огромное количество ржавых гвоздей, которые почему–то мирно отдыхали на газоне, устремился дальше… В самом храме я увидел портрет Штефана – человек, причинивший мне столько боли в прошлой жизни оказался толстым, рыжеволосым и весьма противным. Хотелось поделиться этим своим открытием с окружающими, но никто, кроме мамы, не знал, кем я был на самом деле и какую роль в моей жизни сыграл Штефан, а она уже покинула храм.

Я вышел из полутемного помещения, вдохнул полной грудью свежий весенний воздух, и тут на мое плечо легла чья–то рука – за спиной стояла проводившая экскурсию монахиня. Ее взгляд изменился, если прежде он казался равнодушным и сонным, то теперь в ее огромных зеленых глазах появилось необычное выражение – в них можно было прочесть и восторг, и удивление, и страх. Я, не отрываясь, вглядывался в ее лицо и в какой–то миг представил, будто смотрю в зеркало – это были мои глаза…

— Ворон снова хочет погубить тебя, — произнесла монахиня по–русски. – Ты сам идешь к Ворону.

Мне стало страшно. Сияло солнце, сверкали алым пламенем тюльпаны, а в душу медленно вползали тьма и могильный холод дурных предчувствий.

— Прошу вас, объясните, что со мной творится. Пожалуйста! Вы же знаете, что должно произойти!

Она промолчала, прикрыла веками свои необычные огромные глаза. Потом вложила мне в ладонь какой–то предмет, перекрестила:

— Бог защитит тебя, — и поспешно пошла прочь.

Я стоял, словно окаменев, наконец, разжал пальцы – на ладони лежал маленький крестик.

— Клево. Я все видел. Дай посмотреть.

Вместо того чтобы протянуть Сашке дар монахини, я поспешно надел крест на шею и спрятал его под футболку. Сашка посмотрел на меня с удивлением, но надо сказать, что меня собственные действия удивили не меньше чем его.

— Было как в кино. Помнишь, когда Джонатан Харкер едет в замок Дракулы, случайные попутчики дают ему крест, а потом еще рассказывают всякие ужасы о хозяине замка? Слушай, а ты случайно не Харкер? Или сам Ван Хельсинг? Знаешь, недавно фильм вышел, в котором Ван Хельсинг расправляется со всякой нечестью. Бюджет у него почти как у «Титаника».

— Я не Харкер и не Ван Хельсинг и вообще не люблю фильмы про вампиров.

— А кто же ты тогда?

— Я – Влад Дракула.

*******************

Наконец–то миновав холмистую равнину, мы приблизились к самым настоящим, крутым, покрытым снегом Карпатским горам. Солнце уже спустилось к горизонту, легкие сумерки окутывали землю, от этого все вокруг казалось особенно необычным, таинственным и, пожалуй, даже зловещим. Автобус медленно полз по горному серпантину, высокие черные ели, как часовые стояли вдоль узкой дороги, темнота сгущалась, а в голову лезли нелепые мысли о вампирах, оборотнях и прочих кровожадных монстрах, которые вполне могли обитать в таком диком, безлюдном месте.

— В этих лесах водится много дичи, — немного охрипшим голосом сообщил наш уставший за день гид. – Здесь можно встретить не только косуль и волков, но и кабанов и даже медведей…

Огромная луна, задумчивая и бледная висела над горизонтом, цеплялась своим краем за вершину черной скалы. Я вспомнил ночь перед отъездом. Тогда, в Москве гигантский, похожий на угасающее солнце диск, сопровождал меня всю дорогу к аэропорту, это было красиво и необычно, но, возможно, на самом деле являлось последним предупреждением, предзнаменованием грядущих неприятностей. Теперь луна следила за мной здесь в Трансильвании – в одном из самых таинственных и загадочных мест на свете, и от ее бесстрастного взгляда душу медленно наполнял страх.