Ворон: Полное собрание сочинений

Марта 21-го. Угрюмая темнота царила теперь над нами — но из молочных глубин океана возникло лучистое сияние и прокралось вдоль боков лодки. Мы были почти целиком захвачены белым пепельным дождем, который оседал на нас и на ладье, но, падая в воду, в ней таял. Вершина водопада совершенно терялась в дымности и в пространстве. Но явно мы приближались к ней с чудовищной быстротой. По временам в ней были зримы широко зияющие, но мгновенные расселины, и из этих щелей, в которых был хаос устремленно порхающих и неявственных образов, приходили стремительно рушащиеся и могущественные, но беззвучные ветры, взрывавшие в своем течении воспламененный океан.

Марта 22-го. Темнота существенно увеличилась, будучи лишь умягчаема блеском воды, отбрасываемым от белой завесы пред нами. Во множестве гигантские бледно-белые птицы беспрерывно теперь улетали из-за паруса, и крик их был вечное «Текели-ли!», по мере того как они удалялись из области нашего зрения. Ну-Ну шевельнулся на дне ладьи, но, когда мы к нему прикоснулись, мы увидели, что дух его отошел. И теперь мы ринулись в объятия водопада, где разъялась расселина, чтобы приять нас. Но тут на нашем пути возник человеческий очерк, закутанный в саван, в размерах своих больший гораздо, чем кто-нибудь, живущий среди людей. И цвет его кожи в оттенке своем являл совершенную белизну снега.

ЗАМЕТКА

Обстоятельства, связанные с недавней внезапной и прискорбной кончиной мистера Пима, уже хорошо известны публике из ежедневных газет. Опасаются, что несколько последних глав, которые должны были закончить его повествование и которые, в целях просмотра, были им задержаны, между тем как предыдущие были в печати, безвозвратно утрачены благодаря несчастному случаю, при каковом погиб и он сам. Может, однако, случиться, что это и не так, и записи его, ежели в конце концов они будут найдены, будут предложены вниманию публики.

Никакие средства не были оставлены неиспробованными, дабы так или иначе восполнить пробел. Джентльмен, имя которого упомянуто в предисловии и который, согласно утверждению, там сделанному, мог бы, как предполагали, его восполнить, отклонил от себя эту задачу — по причинам уважительным, связанным с общею неточностью подробностей, ему доставленных, и с его недоверием полной правде последних частей повествования. Петерс, от которого можно было бы ждать некоторых полезных сведений, еще жив и находится в Иллинойсе, но доселе с ним не удалось повстречаться. Позднее он может быть найден, и, без сомнения, он доставит данные для заключения рассказа мистера Пима.

Утрата двух или трех заключительных глав (ибо их было лишь две или три) заслуживает тем более глубокого сожаления, что они, в этом не может быть никакого сомнения, содержали данные касательно самого полюса или, по крайней мере, областей, находящихся в непосредственной с ним близости; и кроме того, утверждения автора относительно этих областей могут быть вскоре проверены или же опровергнуты правительственной экспедицией, ныне готовящейся, в Южный океан.

Относительно одного отрывка повествования вполне уместно сделать несколько замечаний, и сочинителю этого приложения доставит большое удовольствие, если то, что он может здесь сказать, окажется способным в какой-нибудь мере усилить достоверность столь примечательных страниц, здесь ныне напечатанных. Мы намекаем на расщелины, найденные на острове Тсалал, и на фигуры, которые целиком находятся на страницах 154-155.

Мистер Пим дал изображение расселин без изъяснений, и он решительно говорит о выемках, найденных на краю самой восточной из этих расселин, утверждая, что они имеют лишь причудливое сходство с алфавитными буквами и, словом, что они положительно не суть таковые. Это утверждение сделано с такою простотою и в подкрепление его приводится некое доказательство столь убедительное, то есть то обстоятельство, что найденные среди праха выдающиеся обломки вполне подходили к выемкам на стене, что мы вынуждены верить в полную серьезность утверждений пишущего; и никакой разумный читатель не мог бы предположить ничего иного. Но так как обстоятельства, связанные со всеми фигурами, чрезвычайно своеобразны (особенно ежели сопоставить их с утверждениями, делаемыми в основном повествовании), вполне благоуместно сказать слово-другое относительно их всех — тем более что данные обстоятельства, без сомнения, ускользнули от внимания мистера По.

Фигура 1, фигура 2, фигура 3 и фигура 5, если соединить их одну с другою в том самом порядке, какой представляют расселины, и если лишить их малых боковых ходов, или сводов (которые, как надо припомнить, служили лишь средством сообщения между главными горницами и совершенно отличались по характеру), образуют слово эфиопского корня —  корня <...> — «быть тенистым», откуда все производные, изображающие тень или темноту.