Ворон (ЛП)

— Можно, пожалуйста, то же самое только по-английски? — интересуюсь я.

Ронан на секунду встречается со мной, взглядом и его глаза полны ненависти.

— Он в порядке? — требую у нее ответа. — Лак в порядке?

— Он послал меня отвезти тебя в другое безопасное место, — говорит Ронан. — Это было обнаружено.

Я смотрю на Алексея, который не уверен в верности его слов. Честно говоря, на самом деле я тоже не очень уверена в его словах. Но Ронан не мог знать, что я здесь, пока Лаклэн не сказал ему, верно? И он всегда доверял Ронану быть моим охранником. Тем не менее, что-то в этом всем кажется мне подозрительным. Но если у меня есть шанс как-то вернуться к Лаклэну, я им воспользуюсь.

— Я доставлю девушку лично, — говорит Алексей. — Если то, что ты говоришь, правда, у тебя не должно возникнуть проблем.

Ронан энергично кивает.

Следующие две минуты проходят для меня как в тумане под аккомпанемент коротких приказаний Франко и Ронану, внимательно наблюдающим за мной, от Алексея на русском. Они выводят меня за дверь, усаживают в серебристую машину, пока Ронан залезает в свой бумер и занимает свое место впереди нас.

Пока мы едем через лес, я пытаюсь разработать план побега. Теперь мне нужно избавиться от трех мужчин, а это будет не так-то просто сделать. Особенно учитывая, что я однажды я уже ускользнула от Ронана, я очень сомневаюсь, что он позволит случиться этому снова.

Но это не важно. Я сделаю все, что потребуется, говорю себе. Мне нужно это сделать. Потому что я не могу позволить Лаклэну пожертвовать собой ради меня и из-за моих ошибок. Я не могу позволить ему умереть из-за моих необдуманных действий. Я люблю его.

Я люблю его так чертовски сильно, что это просто чистейшее безумие. Я думала, что не способна на такое. Я знаю, что не способна любить кого-то другого подобным образом.

Я не знаю, как он это сделал. Как он смог пробить мою броню. Но он это сделал. Он разорвал ее на куски.

Перед нами мигают стоп-сигнальные огни тачки Ронана.

Франко выкрикивает что-то по-русски, и они с Алексеем достают оружие.

— Что происходит? Засовываю голову между сиденьями, пытаясь разглядеть, что происходит.

Следующее, что я понимаю — раздается звук двух громких хлопков и воздух с шипением выходит из камер сдуваемых шин.

Алексей и Франко говорят по-русски, оглядываясь назад, и я понимаю, что кто-то только что стрелял по нам из-за деревьев.

Так какого черта Ронан остановился?

Стекло разлетается на куски под градом пуль, летящих в задние фонари.

— Господи! — Я пригибаюсь и прикрываюсь. — Кто в нас сейчас стреляет?

Мужчины выпрыгивают спереди и приседают за дверями, отстреливаясь. Возникает некоторая заминка, пока они определяются, откуда стреляют. Как будто стрелков может быть двое. И я интуитивно понимаю, что один из них — Ронан. В любом случае, я не собираюсь оставаться здесь, чтобы убедиться в этом лично. Я хватаюсь за дверную ручку и распахиваю дверь. Я знаю, что мы чертовски далеко от проторенной дорожки, но я должна уйти от этих сумасшедших ублюдков.

Ронан, должно быть, совсем свихнулся, стреляя в русских вот так запросто.

Он должен знать, что это приведет к войне. Я не могу понять, что происходит, но, честно говоря, мне сейчас все равно. У меня нет времени на то, чтобы разбираться в том, что они там делают, или в том, что еще они придумали для меня. Мне просто нужно добраться до Лаклэна.

Я по-пластунски ползу по лесной тропинке, грудь вздымается с облегчением, звук выстрелов становится все более и более отдаленным. Сосновые иголки и холодный гравий вонзаются в мою кожу, но это не имеет значения. Как только я буду достаточно далеко, я побегу. Если придется, угоню тачку. Я сделаю все, что потребуется.

Все эти мысли проносятся в моей голове, и это единственное, на чем я могу сосредоточиться. Поэтому, когда кто-то хватает меня сзади и закрывает мне рот грязной вонючей тряпкой, это застает меня врасплох.

Слишком поздно я понимаю, что меня только что отключили при помощи хлороформа.

Когда я снова просыпаюсь, обнаруживаю себя привязанной к заднему сиденью машины Ронана. У меня ужасная головная боль и то, как болит мое тело, свидетельствует о том, что они не нежничали со мной, обездвиживая меня.

Я принимаю вертикальное положение и смотрю в окно. Мы движемся по автостраде, возвращаемся в Бостон. Облегчение наливается во мне, как воздушный шар заполняется воздухом, но длится оно не долго.

Конор на переднем сиденье с дробовиком в руках, и он бледен, как простыня. Ронан словно тисками впился в рулевое колесо. И их поведение в сложившейся ситуации бессмысленно.

— Что случилось с Алексеем? — требую у нее ответа.

Взгляд Ронана встречается с моим в зеркале заднего вида, и надо сказать, что он никогда не был холоднее, чем сейчас.

— Теперь ты на стороне русских, да? — спрашивает он меня. — Лаклэн сказал мне, что ты их ненавидишь. Не удивлен, что это тоже было ложью.

Я игнорирую его жалящие слова и сосредотачиваюсь на том, что важно.

— Не может быть, чтобы Лак разрешил вам начать войну с русскими. Я хочу знать, что происходит.