Ворон (ЛП)

Это не имеет значения. Есть только одна вещь, которую я могу сделать сейчас. У меня нет ответов, которые я ищу, но все, о чем я могу думать, это то, как все скажется на Лаклэне. Как это отразится на нем. Есть только один способ предотвратить это. Мне придется уйти. Я должна вернуться к Лаку домой, забрать все свое барахло и уйти.

Скарлетт берет трубку на третьем звонке, и по фоновому шуму бара в трубке могу сказать, что она пьет.

— Привет, детка, — говорит она. — Как дела?

— Дерьмо случилось, — говорю я ей. — И мне нужно, чтобы ты ненадолго уехала из города.

Ожидаю протеста, но вместо этого повисает пауза.

— Ты в порядке? — спрашивает она мягко.

Скарлетт никогда не была со мной мягкой. Скорее всего, она уловила эмоции в моем голосе. Я сейчас не в лучшем положении.

— Я в порядке, — лгу я. — Просто хочу знать, что ты в безопасности, чтобы я могла справиться с этим.

— Конечно, — говорит она. — Ты ведь знаешь, что я могу о себе позаботиться. Но что ты собираешься делать?

— Я тоже уезжаю, и свяжусь с тобой, как только смогу, — обещаю я. — Мне нужно избавиться от этого телефона.

— Хорошо, будь осторожна.

— Хорошо, Скарлетт, — поперхнулась я. — Береги себя.

Когда я захожу в дом Лаклэна, меня пугает шум на кухне. Я не видела машин снаружи, так что я не знаю, кто это может быть. Ронан никак не мог заметить, что меня нет, чтобы примчаться за мной так быстро.

Я колеблюсь у двери, но потом ничего не слышу. Думая, что я схожу с ума, и как параноик захожу, чтобы выяснить. Что оказывается ошибкой.

Прежде чем я могу даже сообразить, что происходит, кто-то хватает меня сзади и толкает к стене. Мое сердце стучит в груди словно молотком, когда я чувствую, как ярость смешивается с запахом одеколона Лака.

Он медленно поворачивает меня лицом к себе, прижимая нож, который держит у меня возле горла. Одно неверное движение, и я труп. Не так уж сложно понять, почему. Когда я смотрю на него, на его лице читается слово «предательство». А за ним, разбросанное по стойке содержимое моего тайника.

Фотография Талии. Свернутые в рулончик заметки, который я хранила в тайнике.

У меня начинают капать слезы из глаз. Я не хотела, чтобы все было именно так. Я собиралась уехать отсюда. Поступить правильно ради Лаклэна и найти другой способ. Но теперь он никогда в это не поверит.

Его дыхание учащенное и тяжелое, и он не говорит ни слова. Глаза, которые наполняли мир яркими цветами и эмоциям, теперь превратились в безжизненное море ярко-серого оттенка. Я никогда не видела его таким злым. Так больно.

— Скажи мне, почему, — требует он. — Что ты можешь сказать в свое оправдание, Мак?

— Талия, — шепчу я.

Он впечатывает мою спину в стену, и нож вонзается глубже в мою плоть. Кровь стекает по моему горлу, пока взгляд его горящих глаз прикован ко мне.

— Я, черт возьми, не верю ни единому твоему слову.

Боль от лезвия — ничто по сравнению с его взглядом. Разочарование и ярость, ощутимое сожаление о том, что он впустил меня в свою жизнь. Как же дошло до этого? Не имею ни малейшего понятия. Я не должна была связываться с ним. Слезы теперь брызжут из моих глаз, и нет ни малейшей возможности сдержать их.

— Это правда, — говорю я ему. — Ты видел ее фото. Прямо там, на стойке в ванной…

— Заткнись! — кричит он. — Просто заткнись на хер.

Лак вдавливает нож сильнее и глубже, и я начинаю задыхаться. Его глаза бешено бегают по мне. Понимаю, что прямо сейчас он принимает решение, жить мне или умереть. Но никакого решения не приходит. Если меня раскрыли, то есть только один способ, как со мной разберется Синдикат. Единственный выход для меня — смерть. И даже тогда Лаклэну, скорее всего, придется разгребать за меня часть всего этого дерьма.

Я не буду перед ним извиняться. Я знаю, что извинения ничего не изменят. Поэтому вместо этого я предлагаю ему то, что могу. Единственное, что мне от него нужно, прежде чем моя судьба решится.

— Тебе станет легче, если ты оттрахаешь меня со всей ненавистью, на которую способен? — шепчу я.

Малая частичка страшится, что он отвергнет меня. Ненависть в его глазах прослеживается явно. Боюсь, она затмила все, что было между нами.

— Ты, на хер, шутишь, — мрачно смеется он. — Ты думаешь, что от этого мне полегчает?

Я не могу заставить себя произнести хоть слово, поэтому просто киваю. Мне нужно почувствовать его любым способом. Мне нужно почувствовать его в последний раз.

— Полагаю, есть только один способ узнать это, — говорит он.

Он разворачивает меня, и прижимает рукой мои лопатки так, что я расплющиваюсь на стойке. Он держит меня за горло, задирает платье на бедрах и ножом избавляет меня от стрингов. Прежде чем я понимаю, что он делает, он засовывает материал мне в рот, а затем зажимает его ладонью. Сзади раздается звук расстёгивающейся молнии его джинсов, и вот он уж глубоко во мне. Господи, он чертовски твердый. Я не знаю, что с этим делать.

— Ты уже вся мокрая для меня, Мак. — Он скользит во мне и выходит из меня, хватая за запястья, заводя их за спину.

— Разве и это ложь?