Ворон и радуга. Книга 1

Ты просто лишишься последних сил, Ворон, истечёшь кровью и утонешь в этой вонючей луже. Ты сдохнешь – а они будут жить! Эта мерзкая свинья, которая отправила сегодня за Грань всех (ВСЕХ!) твоих ребят, и эта лживая сучка, которую ты нежно целовал ещё вчера, а сейчас раздавил бы собственными руками – они будут жить, пить «Жемчужную лозу» и кувыркаться в той самой белоснежной постельке.

Нет, уж, нет! Не дождётесь, твари!

Хорошая штука – жажда мести. Он погрёб дальше, уже почти не замечая боли. Разве мучения от ран сравнятся с тем, что горит внутри?

В голове, как ни странно, прояснилось. Эл вспомнил, что видел у самого Серого моста, нечто вроде ступенек, выбитых в отвесной стене рва. Возможно, их сделали, чтобы была возможность спуститься вниз для осмотра или ремонта моста.

Атаману было наплевать, зачем они там, и кто их сделал. Куда важнее, что, если он сможет до них дотянуть, он выберется из этой мышеловки.

«Если» – неправильное слово! Ты обязан выжить, Ворон! Без всяких «если». Негоже умирать, не отдав долги. А ты сегодня задолжал сполна.

Пока он добрался до моста, луна утонула в пелене серых туч, и стало совсем темно. С одной стороны, беглецу это на руку – меньше шансов, что его заметят. С другой стороны, как теперь отыскать проклятые ступени.

Давай, брат Ворон, ещё рывок! Тело совсем закоченело и почти не слушалось. Хоть на дворе разгар лета, в глубокой тени рва вода прогревалась слабо. Или эта дрожь вовсе не от холода…

Эливерт подплыл к самой стене, шарил в кромешной тьме по скользким, покрытым мерзким налётом камням и ничего не мог нащупать. Неужели он ошибся? Но как же так? Он же помнит… Впору завыть от отчаяния!

И вдруг пальцы зацепились за какой-то уступ. Светлые Небеса! Вот они!

Эл возликовал в душе. Чуть подтянулся, зашипел от нестерпимой боли, но зато удалось уцепиться за нижнюю ступеньку. Замёрзшие пальцы отказывались слушаться, но он пополз наверх, буквально врастая в эти замшелые камни.

Слишком тяжело: нога соскользнула с мокрых, покрытых илом ступеней, руки не удержали, и он бултыхнулся обратно в воду. Вынырнул, вжался в стену, прислушался. Ночь напряжённо молчала.

Ещё одна попытка…

Попыток было много. Когда он сбился со счёта и решил, что это конец, его руки наконец-то зацепились за сухую шершавую кромку, и Ворон выполз на дорогу, проходившую вдоль крепостного рва.

Он мечтал отдышаться немного… Но боль в рёбрах скрючила так, что Ворон немедленно перевернулся на спину, и взвыл – лежать на спине было ещё невыносимее.

­ – Поднимайся, сволочь! – зашипел чуть слышно Эл на самого себя. – Ты ещё не сбежал…

Ноги слушались плохо. Он с удивлением обнаружил, что им тоже досталось.

Проклятие! За ним наверняка тянется кровавый след. Сейчас, во тьме, наверное, не заметят, но едва начнёт светать… Отсидеться в тихом месте, похоже, не выйдет. Нужно бежать подальше от Эсендара.

Он прислушался настороженно. Шум, какие-то голоса… Уже ищут. Времени совсем не осталось.

Эл, прихрамывая, побежал так быстро, как получалось. При первой возможности нырнул с дороги в сторону ближайшего к городу леса. Идти без троп, по кустам и разнотравью, сейчас невыносимо трудно, но на тракте нагонят в два счёта.

Пару раз, оглянувшись, он видел далёкие огни факелов, мелькавших у величественных стен города. Отлично! Значит, легавые ещё не поняли, что ему удалось выбраться изо рва. Они его в канале высматривают.

Но удача Ворону изменила быстро. Наверное, кто-то обнаружил мокрую кровавую дорожку у Серого моста. Вскоре на дороге замелькали всадники.

Эл торопливо свернул с опушки в самую чащу. Не миновало ещё и часа его блужданий в темноте, как Ворону пришлось замереть испуганно – впереди маячил свет. Неужели его так быстро отыскали? Эл, привалившись к дереву, всматривался в темноту.

Да это костёр! Это не могут быть стражи. Кто-то просто заночевал в лесу.

Ворон подкрался ближе, осторожно, как волк на охоте. В стороне от костра паслась лошадка. А у огня, укрывшись плащом, посапывал усатый мужичок, в обнимку с пузатым кувшином. Ворон внимательно оглядел поляну, не торопясь сунуться ближе. Но предосторожности атамана оказались напрасны.

Мужик, судя по всему, хорошенько налакался рину перед тем, как лечь спать – по нему теперь хоть пешком ходи, не проснётся.

– Так ты всё-таки есть, Мать Мира? – хмыкнул израненный атаман и, прихватив седло, валявшееся у костра, направился к лошади.

***

Временами он проваливался в забытьё. Потом открывал глаза, видел разгоравшуюся на востоке огненную полосу рассвета, старался выпрямиться в седле или хотя бы не упасть. Но вскоре свет солнца снова мерк, чтобы снова вспыхнуть чуть погодя. Каждый раз, приходя в себя, Эл с облегчением замечал, что солнце по-прежнему по левую руку, стало быть, он не сбился с пути – он уезжает на юг от Эсендара. Куда он едет, атаман и сам не знал. Оставалось уповать, что лошадка его не потеряет по дороге, а погоня отправится в другую сторону.

Если бы не эта встреча, не случайно обнаруженная лошадь, Ворон бы не сумел уйти далеко. Он и сейчас ещё не был уверен, что ему удалось оторваться от псов Лахти.