Ворон

Тот орел, которого ранним утром видели Фалко и Эллиор в Холмищах, а в более поздний час, с вершины мэллорна, Барахир и Эллинэль — летел Нуменор.

Под его белыми крыльями (каждое из которых в размахе было тридцати метров) — еще простиралось Среднеземье. Так Холмищи он видел собранием маленьких, зеленых скульптур; но с севера к этим изваяниям неумолимо подползала черная змея — вражья армия. Над Серыми горами он взмыл выше, и Среднеземье раскрылось пред его очами от холодных северных хребтов за которыми лежали бескрайние ледяные поля, и до тех краев, где Андуин впадал в море. Серые горы протянулись чрез Среднеземье могучим поясом, и сколько же было там вершин увенчанных вечными снегами, грозных и величественных склонов; тайных тропок, бездонных пропастей!

Видел он и те черные, облачные горы, которые густились на севере; чувствовал, что могучая воля сдерживает их, но вот, куда они должны были нанести удар — даже и он не видал. Вот проплыл под его крылами мэллорн…

Дальше-дальше стремился орел Манвэ. Темнились черные просторы лесов, путь сквозь которые для пешего занял бы многие дни, а то и недели. Там, среди лесов этих, темнели человеческие крепости — редкие, одинокие; наполненные суеверным страхом пред окружающим миром.

А вот и Синие горы, последняя стена огораживающая Среднеземье остались позади, и распахнулось синее, увитое барашками волн да белыми стягами парусов, веющее раздольным ветром Море.

Еще несколько минут стремительного полета и вот показался высокий каменный берег, о который хлестали с беспрерывным грохотом, вздымали серебристую кисею брызг, волны. В одном месте скалы расступились и там, в бухте, похожей на Луну, красовалась небольшая, жемчужного цвета крепость.

Это был восточный берег Нуменора, земли дарованной людям Валарами, но и здесь не остановился орел Манвэ, ибо цель его была дальше. Под крыльями появились дышащие волнами, густые, высокие поля — золотые лепестки элленора мириадами Солнц тянулись к покрытому величественными облаками лазурному небу; были на тех полях и цветы белые, словно облака, и лазурные, словно колодцы в протекающее под Нуменором небо.

Отражая красу небес, зеркальной гладью двигались реки, кой-где плавно изгибались на уступах; то тут, тот там, поднимались древесные рощи. Плавно вытягивались алмазного цвета дороги, вставали на их протяжности небольшие, уютные, словно дремлющие селения. Ну а впереди белела, показавшаяся бы сначала еще одним облаком, вершина Менельтармы — Столпа Небес. Широкие каменные склоны распахивались на многие версты, и служили ложем шелковистым облакам — размеры горы поражали, и на свете была только одна гора большая — Белая гора в Валиноре, где установил свой трон Манвэ.

Эти склоны хранили под западными своими стопами град Арменелос, к которому и стремился орел.

Древний центр Арменелоса еще лежал в синеватой дымке отбрасываемой склонами, но молодые предместья уже освещенные Солнцем сияли могучей сферой радужных красок, хотя были там цвета в основном — синий, белый, солнечного злата, да еще того цвета, которыми ласкает наши очи лес в апреле, когда пробуждаются листья.

Ах, Арменелос! Город столь же прекрасный, как и окружавшие его, созданные Валарами земли. Теперь уже не строят таких городов…

Орел летел к центральной части города, где, окруженный течением вырывающейся из недр Менельтармы реки, цвел древний парк, а в центре его — увитый десятками, а то и сотнями красочных башенок, и лесенками, и переходами, как чудесное древо, рос к небесам дворец Нуменорских королей, который, хоть и перевалило ему уже за тысячу лет, выглядел столь младым, будто он только что расцвел. Среди башенок, на которых трепетали Нуменорские знамена (белый парус устремленный к яркой серебристой звезде), плавно перелетел он в центральный, внутренний двор.

Белокрылый посланец Манвэ уселся возле фонтана, созданного из единого алмаза, и изображавшего владыку вод Ульмо; который, сидя в своей колеснице, правил дельфинами. Странным казалось, что они застыли, что они, изваянные как живые, не двигаются. Из приоткрытых ртов дельфинов били родниковые струи, и с прохладным звоном падали в бассейн, по краям которого сидели, устремлялись в небо, или выгибали шеи мраморные лебеди.

Орел Манвэ прильнул к одной из струй, как требовал то древний обычай (каждый гость дворца должен был испить из фонтана, который заложил первый из Нуменорских королей Тар-Миниатар).

Из под колонн, где в прохладных тенях тянулись таящие какие-то дивные красоты галереи, к орлу уже шли люди, а впереди всех человек, который, даже не будь на нем легкой златистой короны — и был бы он во рванье — все равно выглядел бы властелином Нуменора — в каждом движении этого, почти двухметрового человека, такая была сила душевная, что, казалось, выпусти из этого тела дух, и он обхватит могучим сиянием всю эту землю.

Тар-Минастир — двенадцатый правитель Нуменора, или, как его звали «Корабел» — гордый и мудрый правитель, протянул в знак приветствия навстречу орлу могучие руки, и громогласно молвил:

— Приветствую тебя, слуга Манвэ!

* * *