Ворон

Но вот однажды вечером, когда все сидели за столом, новый тан сказал:

— Чтобы Элфдин оставался процветающим поместьем, мы должны все нести бремя хозяйственных забот и приносить пользу дому. — Его холодный резкий взгляд остановился на Уинн. — Ты, госпожа, ты и твои дети берете много, а отдаете мало.

— Я домашний лекарь, мой господин, — ответила она кротко, не желая вызывать его гнев. В последние дни Кэдерик был переменчивым, как никогда. Этот разговор был начат им неспроста, но она не знала, к чему клонит Кэдерик — И что же ты делаешь как целительница? — спросил он почти вежливо.

— Я собираю и выращиваю травы. Выкапываю лекарственные корни и ищу кору для целебных примочек Я готовлю все необходимые микстуры и отвары, лечу ушибы, раны и вообще забочусь о больных, — ответила Уинн. — На это уходит много времени, мой господин. Нет ни одного дня, когда бы я не была занята.

Он наморщил лоб, изображая сосредоточенность, потом глубокомысленно произнес:

— Ты можешь выкапывать корни и собирать травы только в теплое время года. Достаточен ли запас лекарств в твоей аптеке, уэльская женщина? Ты готова к любой неожиданности?

— Да, мой господин. У меня в аптеке достаточно лекарств, которые только и ждут, чтобы из них приготовить целебные смеси, — правдиво ответила Уинн.

— Понятно, — почти промурлыкал Кэдерик, и внезапно все женщины за столом насторожились в ожидании, что будет дальше. Новый тан широко улыбнулся. — Как мне кажется, ты делаешь мало, чтобы отплатить за свое содержание и содержание твоих детей. За мою сводную сестру я беру ответственность на себя и не собираюсь от нее уклоняться, но твой сын — это другое депо. При нем состоит крепостная Шта, которая могла бы работать в поле. Как ты расплатишься со мной за его содержание и потерю Гиты?

Вопрос поразил Уинн. Что ему отвечать? Она — вдова его отца и по всем законам не обязана отчитываться ни за себя, ни за детей, ни за пользование крепостными.

— Ты отказываешься принести мне ребенка, госпожа. Ты прокляла само мое мужское естество. Придешь ли ты ко мне по доброй воле, если я буду обращаться с тобой ласково? Возможно ли это?

— Никогда! — Слово сорвалось с губ прежде, чем она успела подумать. Она быстро постаралась смягчить свою резкость. — Кэдерик Этельмар, пожалуйста, пойми меня. Я любила твоего отца, и, хотя я сочувствую твоему трудному положению, отдаться тебе — значит предать память Эдвина. Я не могу предать человека, любившего меня, который был так добр ко мне и чью дочь я родила.

— Пусть будет так, — объявил Кэдерик вкрадчивым голосом. — Ты выбрала свою судьбу, уэльская женщина. Не хочешь быть моей, станешь наложницей зала. Таким образом станешь расплачиваться за содержание свое и сына. — Он вновь улыбнулся, но глаза оставались холодными.

Эдит закричала, как раненый зверь, а остальные в ужасе посмотрели на Уинн.

— Кэдерик, молю, заклинаю тебя, не делай этого, — молила Эдит.

— Замолчи! — прикрикнул он на жену и, повернувшись к Уинн, спросил:

— Ты знаешь, кто такая наложница зала? Эта женщина назначается лордом обслуживать гостей-мужчин дома, как они того пожелают.

Во времена моего отца наложницы зала не было. Он считал, что жестоко принуждать женщину к такому труду. Я ничего не вижу плохого в том, чтобы оказать моим гостям самое широкое гостеприимство.

Уинн поднялась и произнесла с отвращением и ненавистью:

— Я не пойду на это, Кэдерик Этельмар. Как смеешь ты даже предлагать такое? Когда я думаю, что твой отец отдал за тебя свою жизнь, мне становится дурно.

— Ослушайся меня, и твое отродье пострадает за это, — бесстрастно сказал он.

— Так ты держишь свое слово, свою священную клятву отцу заботиться обо мне и моих детях, Кэдерик Этельмар? Твоя низость безгранична.

— Я не обещал моему отцу заботиться о тебе, уэльская женщина. Я сказал, что буду заботиться о сводной сестре, Аверел, и что мальчик не пострадает от моей руки. Да, так оно и будет. Но что помешает мне продать его первому работорговцу, которого я встречу в Бустере, когда в следующий раз отправлюсь туда? — Он бессердечно рассмеялся. — Хорошенький мальчик принесет мне хорошие деньги и с лихвой расплатится за мое беспокойство. Ты будешь делать то, что я скажу, иначе я отберу у тебя сына. Как ты объяснишь отцу своего сына, когда он приедет вас освободить, где его сын? — И новый тан опять расхохотался. — Если история, рассказанная тобой моему отцу, на самом деле правда, в чем я сомневаюсь, как далеко ты пойдешь, чтобы защитить свое отродье, уэльская женщина? Ты ведь хорошая мать, верно?

— Я возьму моих детей и уйду из Элфдина. Как-нибудь найду дорогу домой.

Кэдерик с криком вскочил на ноги.

— Никуда ты не пойдешь, уэльская женщина! Ты и твои дети останутся в Элфдине, и ты будешь наложницей зала за содержание своего сына! Ты могла быть моей женщиной, но поскольку ты сочла это Отвратительным, будешь принадлежать любому, кто пожелает. Ты будешь обслуживать гостей в моем зале, как в псарнях суки обслуживают кобелей. Поняла меня? — Он схватил ее за руку, больно впившись пальцами в нежное тело.