Ворон

— Быстрее! — выкрикивает она.

Я нажимаю на акселератор, и машина устремляется вперед. Свободной рукой Донни проводит по моему бедру и сжимает его так сильно, что меня передергивает.

— Я сказал тебе, что буду с тобой, — говорит он. — Когда все это закончится, я отымею тебя во всех позах. У нас впереди шесть дней, считая с воскресенья.

Я борюсь с желанием ударить его кулаком, когда слышу звук взводимого курка. Я оглядываюсь и вижу, как Мэнди прижала свой пистолет к его башке.

— Дай мне свое оружие, — говорит она. — Или я вышибу тебе мозги прямо здесь, посреди шоссе.

— Какого черта? — Донни огрызается.

Мэнди ударяет его по лицу прикладом пистолета, и из его носа начинает хлестать кровь.

— Ну, сделай же это! — кричит она.

Донни вручает ей пистолет, а другой пытается остановить кровотечение.

— И нож, что у тебя на ноге, — приказывает она.

Он наклоняется, вытаскивает нож и возвращает его ей. Я думаю, что это первый раз, когда я видела его лишенным дара речи. Я понятия не имею, что здесь происходит, но очевидно, что я ошибалась насчет Мэнди.

Она не играет в этой ситуации.

После того, как она прячет его оружие в безопасном месте, она наставляет свой пистолет в расстояние между нами, готовая застрелить любого из нас, кто попытается сделать следующий ход. В машине надолго воцаряется тишина, а шестеренки у меня в мозгу отчаянно крутятся, пока я пытаюсь придумать, что делать дальше.

— Ты меня не помнишь, — неожиданно спрашивает Мэнди. — А ты?

Я снова смотрю на нее в зеркало и не могу скрыть своего смущения.

— А что должна?

Она смеется и качает головой.

— Я знала, что ты не помнишь. Да и Донни тоже.

Мы с Донни смотрим друг на друга, и на наших лицах одинаковое выражение замешательства.

— Полагаю, это не удивительно, —  говорит Мэнди. — Учитывая, что она тоже не узнала меня. Вот тебе и три против трех.

— Кто? — требую у нее ответа.

— О ком ты вообще, мать твою, сейчас думаешь?

— О Талии? — шепчу я.

— Да, я говорю о твоей драгоценной чертовой Талии, — огрызается она. — И у меня есть новости для вас, ребята. Я-то вас всех прекрасно помню.

Я не знаю, о чем говорит Мэнди, но одно я знаю наверняка. Свет на крыльце горит, но дома никого нет. Она, к чертовой матери, бредит и явно близка к психозу. Донни вообще ничего не говорит, что уже хорошо, по крайней мере, ради разнообразия. Поэтому я пытаюсь игнорировать ее и продумать план, чтобы выбраться из этого, но Мэнди просто продолжает говорить.

— Посмотри-ка на себя? — смеется она. — Даже сейчас ты так чертовски эгоистична, что не веришь мне. Я не существовала для тебя тогда, и до сих пор не существую.

— Хорошо, Мэнди. — Голос у меня спокойный и ровный. Она хочет поговорить, мы поговорим. Это хорошо отвлекает, пока я думаю. — Скажи мне, откуда ты думаешь, ты знаешь меня.

— Я, должно быть, тысячу раз проходила мимо тебя на улице. Но ты даже не взглянула на меня. Я даже спала на тех же лестничных клетках, на заброшенных складах...

Она ткнула себя пальцем в грудь, когда ее голос дрогнул.

— Это была я.

— Ты из Южного Бостона? — интересуюсь я.

Опять же, я удивлена. В те дни на улице было много беглецов. Мы все разбились на маленькие группы. Но я действительно не узнаю Мэнди. Тогда я не хотела заводить друзей, я просто хотела выжить.

— Я немного освежу вашу память, — говорит она. — Знаешь гастроном на М-стрит? Тот в парке?

Донни застывает рядом со мной, и мой собственный желудок сворачивается в клубок, когда кусочки головоломки начинают складываться воедино.

— И я знаю, что ты знаешь переулок за этим магазином. — Она наставила на меня пистолет, и в ее голосе снова сквозит горечь.

— Откуда ты это знаешь? — буквально каркаю вопрос.

— Потому что я была там той ночью! — кричит она. — Я блин пряталась там в тени. И твоя подруга Скарлетт пришла спасти тебя и Талию, но ты бросила меня. Ты оставила меня там…

Я качаю головой, отрицая это.

— Это неправда, я должна была догадаться. Она порезала его... порезала лицо.

— Да, — отвечает Мэнди, — она его порезала. Она порезала Донни лицо.

О, боже мой. Кажется, меня сейчас стошнит. Я снова смотрю на него. На его шрам. Тот, который, как я полагала, он получил в драке. Не может быть. Я бы знала…

— Этот маленький порез остановил тебя и твоего друга, Донни? — Мэнди снова приставляет пистолет к его голове.

— Ну, что скажешь?

Он не отвечает, но чувство вины на его лице говорит за него.

— Нет... — я задыхаюсь.

Я не хочу в это верить. Думать, что этот садистский ублюдок был прямо передо мной все это время. И он не только навредил Мэнди, и бог знает скольким другим девушкам, но и Саше тоже.

— Да, — вздыхает Мэнди. — Я говорила тебе, что тогда он играл за другую команду.

— Мэнди…

— Не надо. — Она направляет пистолет в мою сторону. — Я не хочу слышать твои пустые слова.