Воришка Мартин

Освещение менялось, однако так медленно, что открытые глаза не замечали разницы. На самом деле они видели лишь нагромождение бессвязных картинок, которые появлялись как попало. Непонятное молчаливое существо все еще плавало в центре, но теперь оно, казалось, утратило способность отличать картинки от реальности. Время от времени приоткрывалась дверца в нижней части шара, покоившегося на подушке спасательного пояса, и из нее выходили слова. Фразы были разделены яркими блестящими картинками и сценами, в которых существо принимало участие и потому не могло точно знать, о чем идет речь.

– Я же говорил, что меня стошнит.

– Вода. Пища. Разум. Спасение.

– Назову их…

Блестящие картинки продолжали мелькать. Они все время менялись – не как облака, меняющие форму, а полностью, с внезапной сменой места и времени.

– Садитесь, Мартин.

– Есть, сэр.

– Мы рассматриваем вопрос о присвоении вам офицерского звания. Сигарету?

– Благодарю вас, сэр.

Неожиданная улыбка над щелкнувшей зажигалкой.

– Вам уже дали прозвище на нижней палубе?

Ответная улыбка, сияющая, но почтительная.

– Боюсь, что так, сэр. Это неизбежно.

– Ну да, как Пыльный Миллер или Стиляга Кларк.

– Вот именно, сэр.

– Ну и как вам служится?

– Можно сказать, терпимо, сэр.

– Нам нужны люди умные и образованные, но самое главное, с характером. Почему вы пошли на флот?

– Я считал, что должен… в общем, помочь, сэр. Ну, вы меня понимаете.

Пауза.

– Значит, вы были актером?

Осторожно:

– Так точно, сэр. Боюсь только, не слишком хорошим.

– Пробовали писать?

– Пока ничего особенного, сэр.

– Кем же вам хотелось быть?

– Понимаете, сэр, все это не то… не всерьез. То ли дело здесь! Чувствуешь, что занимаешься настоящим делом. Меня флотская жизнь привлекает.

Пауза.

– Почему вы хотите получить офицерское звание, Мартин?

– Простой матрос, сэр, это всего лишь крошечный винтик в машине. У офицера больше возможностей бить фрицев по-настоящему.

Пауза.

– Скажите, Мартин, вы пошли на флот добровольцем?

В бумагах все сказано, нет чтобы самому взглянуть.

Искренне, глядя в глаза:

– Сказать по правде, нет, сэр.

Невозмутимое лицо уроженца Дартмута покрывается смущенным румянцем.

– Мартин, вы свободны.

– Есть, сэр! Благодарю вас, сэр!

Лицо заливает краска, как у юной девицы.

– Она жена продюсера, парень. Ты соображаешь, куда лезешь?

Совсем крошечный французский словарик, похожий на огромный красный ластик.

Стершаяся позолота на черной лаковой шкатулке для денег.

Образ китайской шкатулки все время ускользал: не то резная коробочка из слоновой кости (внутри, одна в другой, еще несколько таких же), не то ящичек – вроде тех, где хранят деньги. При всей неуловимости в шкатулке крылось что-то важное и в то же время навязчивое.

Она жена продюсера. Толстая. Белая. Жирная белая личинка с черными глазками. Я бы тебя съел. Я бы сыграл Дэнни. С удовольствием. Я с радостью дала бы тебе роль. Как я могу тебе что-то дать, пока тебя не съем? Он гомик, он сам бы тебя съел. И я бы тебя с удовольствием съела. Ты не личность, моя прелесть, ты инструмент для получения удовольствия.

Китайская шкатулка.

Меч – это фаллос. Вот это шутка! Фаллос – это меч. Лежать, пес, лежать. Лежи смирно, знай свое место.

Он вскрикнул от неожиданности: перед глазами внезапно возник чей-то профиль. Голова одной из пернатых рептилий. Усевшись на каменной плите, тварь скосила на него блестящий глаз. От его крика широкие крылья забились, захлопали и унеслись прочь. В тот же миг синее небо и камень скрыла глянцевая картинка, яркое пятно: то ли восьмерка, лежащая на боку, то ли круг. В круге плескалось море, над которым кружили чайки – садились, покачивались на волнах, что-то клевали и дрались. Под ногами качнулась палуба, и на мостике воцарилась гнетущая тишина. В воде вдоль борта скользнуло нечто убогое, обесчещенное и неподвижное, служащее для удовлетворения дерущихся клювов.

Он выполз из расщелины на солнце и встал на ноги.

– Я проснулся!

Крик растаял в воздухе.

Глубокая синева с белыми пятнами и ослепительными солнечными бликами. Пышно взбитая пена вокруг Трех скал.

Прочь, ночные кошмары!

– Сегодня день размышлений.

Быстро раздевшись до брюк и свитера, он расправил одежду на солнце и спустился к «Красному льву». Вода стояла низко, и ракушек было хоть отбавляй.

Мидии вполне годились в пищу, но быстро надоедали. Мелькнула мысль, не набрать ли леденцов, но желудок решительно отверг ее. Вспомнилась крошка шоколада, оставшаяся в смятой блестящей фольге. Рот механически пережевывал мидии, а перед глазами на солнце ярко вспыхивало серебро.

– Может, меня сегодня спасут.

Повертев мысль в голове, он нашел, что она оставляет его безучастным, так же как и мидии – неприятные на вкус, как пресная вода в запруде. Он добрался до пещеры и заполз внутрь. Полоса красного осадка у края была около двух дюймов шириной.

Он крикнул в дыру, где жило эхо:

– Дождь еще будет!

Целостность личности.

– Нужно промерить лужу и установить норму. Надо придумать, как достать столько воды, сколько хочется. Нельзя остаться без воды.

Колодец. Пробить в скале. Собирать росу. Огородить глиной и соломой. Осадки. Образование. Разум.