Ворг. Успеть до полуночи

– Э, брат, тебе на воздух надо, – сказал он с сочувствием, – Яды нежити косят людей, только в путь. Но некоторые выживают. Пойдем-ка отведу тебя.

Хотел рявкнуть – какого лешего человеком обозвал?! Но зеленомордый повесил меня на плечо и выволок на улицу.

Яркий свет резанул по глазам, мир завертелся еще сильней. Помню, как прижало к земле и долго трясло, потом какие-то люди пытались напоить молоком. После этого все как в тумане.

Очнулся уже в телеге по дороге через Изумрудный лес. Колеса брички мерно поскрипывают, в углу ворох какого-то тряпья и пара мешков, кажется с репой. На козлах все тот же гоблин.

Увидев, что я, наконец, разлепил веки, он жизнерадостно оскалился. Не такой уж гоблин и жирный, видимо ракурс с пола показывал живот солиднее. Голый торс, серый с зеленцой, мышцы рельефные, на животе разве что небольшая складка и пупок торчит выпукло, как кукиш. Нижние клыки закусили губу в веселом оскале, зеленомордый поднял волчовку двумя пальцами.

Я страдальчески закатил глаза – волчовка вся изодрана, на спине огромная дыра. Гоблин покосился зеленым глазом, набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но в последний момент со свистом выдул, схватился за кинжал и метнул в кусты. Из зарослей послышался сдавленный крик, затем на дорогу грохнулось тощее тело.

Я приподнялся на локте и заглянул за край. Нежить.

Гоблин громко высморкался и потянул поводья на себя.

– Проклятые твари. Зря король пошел на союз с этой чужеядкой, – проговорил он зло.

Лошадь устало фыркнула, телега остановилась. Зеленомордый спрыгнул с козел и пошел к дважды трупу. Пока он возился с кинжалом, что-то бубнил, я быстро оглядел телегу. Оружия не видно, но это гоблин, у них даже под подушками ножи и дротики.

В голове еще звенит от яда, но ясность ума уже вернулась.

Когда гоблин забрался на телегу, я спросил, садясь на грязных мешках:

– Долго я так провалялся?

– Ровно столько, чтобы очухаться для починки моей волчовки, – сказал гоблин и швырнул мне изодраный меховой доспех.

И хотелось бы возмутиться, но факт налицо.

Зеленомордый ударил поводьями. Лошадь переступила копытами, но не сдвинулась с места. Лишь после того, как гоблин крикнул что-то на своем, гоблинском языке, она двинулась по дороге.

Колеса тихо поскрипывают, телега умиротворяющее качается на кочках. Звериный организм справился с ядом, еще не много – совсем оклемаюсь. В голове мелькнуло – какого лешего вообще еду с ним в этой телеге?

Видимо, мои мысли отразились на физиономии. Гоблин вытащил из-под перекладины звякающий мешочек и кинул мне. Я быстро поймал. От рывка в голове случился болезненный спазм.

Пальцы распознали рубчики золотых монет, улыбка невольно поползла по лицу. Вроде по весу все на месте, что удивительно.

Губы зеленомордого расползлись в улыбке, он вытащил из мешка голову, которая, словно дожидалась – сохраняла последнюю кровь, чтоб резко закапать. По голове, точнее по лицу, распознал таверного. Сквозь пелену воспоминаний прорисовалось его лицо с алчной ухмылкой. Кажется, шарил по карманам. А я на виночерпия подумал.

– Меня зовут Курт Зут’Вакар, – почему-то радостно произнес гоблин. – Ты мне должен!

Я секунду пялился на окровавленную голову с подкатанными глазами, затем перевел взгляд на довольную рожу гоблина.

– Ты ж совсем убил его, – проговорил я, раскрыв рот.

Пальцы чуть удлинились, когти вытянулись. Я спрятал руки подмышки, вроде грею. А сам проверил языком клыки – не вылезли ли. Биться с гоблином после яда нежити тяжко. А южные гоблины одни из немногих, кто в бою равен воргу.

Но он отмахнулся, положив окровавленную голову под козлы.

– Не благодари, лучше помоги монетой. Кляча моя совсем издыхает. Коня мне купишь, золотых хватит, я пересчитал.

– Странно, сам не купил, – буркнул я.

– Я не граблю немощных и больных, – проговорил он веско. – Чего? Они ж беззащитные, как дети.

Гоблинов с моральными принципами прежде не встречал. Думал, у них, как у нас – первым делом от хворых и хилых избавляются. Или последним. Но в живых не оставляют точно.

В желудке неприятно заворочалось, я громко икнул и быстро постучал по груди.

– Дрянное мясо, – пробормотал я. – Ловко замаскировали.

Гоблин сочувствующе покачал головой.

– Говорил я, нельзя людям есть в этой таверне. Так нет, храбрятся, доказать что-то пытаются. Сто раз видел, берут здоровенные порции. Прям как ты, а потом на заднем дворе вместе с поросятами.

Я сплюнул за край телеги и вытерся рукавом.

– Я не человек.

Гоблин опасливо развернулся на козлах и прищурился.

– То-то мне твоя рожа показалась странной, – пробубнил он, схватился за кинжал и напрягся. – Отвечай, кто таков.

Я откинулся на спинку телеги и проговорил:

– Ворг.

– Ворг… – оторопело протянул гоблин. – Многодушец!

Брови гоблина сомкнулись и изобразили бы лук, не будь такими редкими. Скорее сошлись бровные мышцы, а уж волосинки изобразили тени.