Ворчание из могилы

Чувствуете разницу? Моя формулировка мягко (очень мягко) юмористическая. Она вызывает в воображении образ медсестры, которая поддерживает дисциплину лестью, лёгким контактом, шутливыми замечаниями. Формулировка Голда страдает плоскостопием и лишена какого-либо намёка на улыбку, словно приказ от бесчувственного старшего сержанта.

Согласен, существуют оба вида медсестёр. Но все характеристики данной медсестры (Дорис Марден) последовательно раскрывали её как человека, который перешучивается с пациентами ради сотрудничества (прототипом послужила медсестра, которая ухаживала за мной в Джефферсоновском медицинском центре). Одной фразой Голд исковеркал её образ и превратил в нечто наподобие старшего сержанта.

В другом месте я описываю героиню как «худую», Голд заменяет это на «стройную» – о господи, героини всегда были «стройными»! Это же клише. Я использовал «худой» нарочно, чтобы придать ей немного реальности, добавить ей особую отличительную черту.

Вы видите? Всё мелочи, но их сотни. Я не смогу доказать, что история испорчена. Возможно, это не так, но я вижу, что теперь она заполнена стилистическими оборотами, которые никогда бы не вышли из моей пишущей машинки. Вы можете сами просмотреть журнальный вариант, не для того, чтобы найти правки, а просто чтобы сверить свои впечатления с тем, что Вы испытывали при первом чтении.

Обсуждать это – всё равно что дуть на пролитое молоко, за исключением:

(a) возможно, последний номер журнала ещё не ушёл в набор,

(b) быть может, удастся не допустить, чтобы подобное случилось в будущем.

По первому пункту: общее впечатление от истории в значительной степени зависит от ощущений читателя, которые он испытывает, когда дочитывает историю. Если можно вынудить Голда вернуться в третьем выпуске к тому варианту, который он изначально приобрёл, ущерб, нанесённый первой и второй частям, не будет иметь слишком большого значения. Вы не могли бы поговорить с ним жёстко, указав, что судами неоднократно признавалось, что простое приобретение прав на издание не даёт ему права вносить изменения в подписанную мной рукопись и что он должен печатать её в том виде, в каком она написана, либо он рискует оказаться на судебном процессе? Или Вы могли бы с шуточками убедить его, что он должен это сделать, чтобы угодить моим капризам примадонны? По пункту (b) Вы можете либо достичь взаимопонимания сейчас, либо поднимать этот вопрос всякий раз, когда мы снова будем представлять ему рукопись, но он должен ясно понимать и (мне кажется) подтверждать в письменном виде, что все изменения должны быть сделаны до завершения продажи, после продажи вся рукопись становится «stet»[148] и должна таковой оставаться.

Чёрт возьми! Я не возражаю против нескольких небольших изменений, которые делает большинство редакторов, и я не возражаю против разумного количества правок, сделанных мной по требованию редакции, но этот парень нагадил на каждой странице.

Лертон, я это говорю не по причине артистического темперамента – в этом случае я бы просто отыгрался на его персоне. Нет, я серьёзно обеспокоен деловыми аспектами, я твёрдо убеждён, что моей собственности нанесён коммерческий ущерб и что это затронет рыночную стоимость будущих вложений.

Я начал возиться с новой вещью.

24 сентября 1951: Лертон Блассингэйм – Роберту Э. Хайнлайну

Голд сказал мне, что он написал Вам письмо с извинениями за его тяжёлую руку на Вашей истории, и обещает, что, хотя он, как правило, редактирует весь поступающий к нему материал, с этого момента Ваш будет неприкосновенным.

ДВЕРЬ В ЛЕТО

2 февраля 1956: Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму

Я на 104-й стр. рукописи нового романа, надеюсь, он подойдёт для так называемого «взрослого» рынка. У меня от него постоянные головные боли и хроническая бессонница, и я всё время удивляюсь, как я мог ввязаться в этот глупый бизнес, – но если я выдержу физически, «Дверь в лето» должна быть закончена вчерне в этом месяце и закончена на чистовую примерно в конце марта. Возможно.

У нас тут на земле лежит фут снега, всюду фазаны. Пикси ненавидит всё это. Он считает, что во всём виновата Джинни.

31 мая 1956: Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму

Аннотация для «Двери в лето». Я пишу мои собственные аннотации, только когда редактор выкручивает мне руки и требует этого – обычно так и происходит. Если Буше[149] желает сделать их сам, то я буду восхищён. По крайней мере, он более грамотен, чем я.

ДВОЙНАЯ ЗВЕЗДА

23 марта 1955: Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму