Вор (Журналист-2)

Старик пошептал что-то официанту на ухо, тот кивнул, исчез и возник снова буквально через считанные минуты, неся в одной руке откупоренную бутылку «Хванчкары», а в другой большую корзину, доверху наполненную разными фруктами — грушами, яблоками, персиками, виноградом и — мандаринами.

Красное вино быстро было разлито в два бокала, а корзину халдей поставил на пол.

— Это тебе, — кивнул на фрукты Антибиотик, обращаясь к Геннадию Петровичу. Возьмешь домой, жену побалуешь…

Ващанов принялся благодарить, прижимая ладони к груди, но Виктор Палыч жестом остановил его: не стоит, мол, за такие пустяки-то… Антибиотик любил дарить корзины с фруктами своим людям — однажды он вычитал в какой-то книжке, что так поступал Сталин, и решил взять этот красивый жест на вооружение…

Виктор Палыч и Геннадий Петрович еще долго разговаривали — беседа была негромкой и спокойной, и в конце ее настроение у старика явно улучшилось — он лично проводил подполковника до выхода из ресторанчика и отдал распоряжение охране отвезти своего гостя в город. После отъезда Ващанова Антибиотик вызвал к себе массажистку Розу и улегся на диван. Пока Розочка размягчала его тело сильными, тренированными пальцами, Виктор Палыч думал об организации похорон Барона. Похороны любого законника — дело нешуточное, потому что они должны символизировать единство и несокрушимость воровского братства. Молодые и пристяжь на таких мероприятиях лишний раз убедятся в значительности и всесилии отцов-лидеров, зримо ощутят могущество клана.

Конечно, нельзя избежать некоторых издержек — мусора будут все на пленку снимать, кого-то обязательно задержат, — но издержки ведь есть в любом деле: вот ведь хлеб режут — крошки остаются… А если учесть, что съемку проведут под кураторством Ващанова — и вовсе не такие уж проблемы возникнут, чтобы о них всерьез беспокоиться… Антибиотик решил выступить главным организатором-распорядителем похорон Барона. По мнению Виктора Палыча, это должно было, помимо всего прочего, еще и спроецировать на него авторитет усопшего. Тех, кто знал истину об отношениях между Михеевым и Антибиотиком, почти уже не осталось на белом свете…

* * *

Отпевание Барона проходило в Преображенском соборе. Юрий Александрович покоился в гробу красного дерева с вычурной резьбой и позолотой.

Напомаженный и обряженный в дорогой черный костюм, он совершенно не был похож на себя живого… На прощание с Бароном съехались воры из многих регионов России, а те, кто не смог прибыть лично, прислали венки с трогательными надписями на скорбных лентах. Из собора гроб, сопровождаемый кавалькадой иномарок, повезли на Южное кладбище. Юрий Александрович был настоящим вором — ни одного родственника у гроба, только кореша-бродяги да свита Антибиотика. И все в белоснежных сорочках и темных костюмах.

Сам Виктор Палыч был собран и строг, на похороны он приехал на скромной черной «Волге», которую, правда, сопровождали два «джипа-чероки» с охраной.

Перед тем как могильщики опустили роскошную домовину в холодную яму, Антибиотик встал в изголовье свежевырытой могилы и произнес прощальное слово, обращаясь к огромной толпе:

— Друзья! Братья! Сегодняшний день — день нашей скорби и траура! Мы прощаемся с человеком, который для многих был учителем и отцом, строгим, но справедливым. Больше его с нами нет, но он остался жить в наших сердцах, в нашей памяти… Конечно, найдутся за нашими спинами и такие, которые сейчас криво ухмыляются, радуются: мол, вот и еще один ушел… Но наша семья станет еще сплоченнее, еще тверже в помыслах и поступках, ведь именно сплоченность, как любил говорить безвременно покинувший нас Юрий Александрович, — это лучший ответ на все кривые ухмылки… В семье случается всякое — и ссоры, и даже обиды, но отец никогда не возжелает зла детям своим, ведь они его опора и продолжение его помыслов… У хорошего отца не бывает плохих детей… Спи спокойно, друг и отец, дело твое не будет попрано и опоганено, мы не забудем тебя, и где бы сейчас ни была наша братва — все как один пронесут в своих сердцах верность тебе и семье нашей… Земля тебе пухом.

Речь Виктора Палыча так тронула собравшихся, что один из молодых, видимо, слабо разбиравшийся в похоронных традициях, даже попытался зааплодировать, но его быстро одернули. В полной тишине Антибиотик наклонился к гробу и поцеловал покойника в желтый лоб. За ним потянулись прощаться и остальные.

Вскоре застучали молотки, потом заскрипели лопаты и забарабанили по лакированной крышке домовины тяжелые комья земли. Через несколько минут на кладбище вырос новый холмик, надежно отгородивший мертвого Барона от тех, кто пришел его хоронить…

Собравшиеся начали выпивать и закусывать прямо над могилой — благодаря стараниям Виктора Палыча, и водки, и еды было вдоволь, хватило и на всех загодя сбежавшихся нищих, ожидавших в сторонке до поры и немедленно бросившихся к могиле доедать и допивать всю оставшуюся после отъезда прощавшихся снедь. А потом ушли и нищие, кладбище опустело.