Вор во ржи

— Большую часть я читал, хотя кое-что, возможно, и пропустил. Они неплохие и как романы, может, даже лучше, чем «Ничей ребенок». Это, конечно, более зрелые произведения, но они не захватывают так, как его первая книга. По словам Элис, Фэйрберн не интересуется, как продаются его книги и продаются ли вообще. Он мало заботится о том, чтобы они вообще издавались. Все, что ему нужно, — это иметь возможность вставать каждое утро и писать то, что ему хочется.

— Но, если бы захотел, он заработал бы кучу денег?

— Конечно. Если бы написал «Ничей малыш» или «Ничей подросток». Отправился в турне и устраивал читки в студенческих кампусах. Или просто сидел дома и продавал права на экранизацию «Ничьего ребенка», только об этом он никогда и слышать не хотел. Он много чего мог бы сделать, но для этого пришлось бы отказаться от той спокойной затворнической жизни, которую он ведет.

— Значит, выкупить письма он не может, — подытожила Кэролайн.

— Он пытался, если ты помнишь. Ландау ему даже не ответила. Но если их выставят на аукцион, ему их точно не выкупить.

— Наконец я все поняла, Берн. И если не ошибаюсь, теперь дело за тобой.

— Это очень печально, — говорил я Элис. — Ты действительно считаешь, что юристы не в состоянии помочь? Думаю, ему остается надеяться, что письма попадут в руки того, кто не сделает их достоянием публики.

— А как быть с каталогом аукциона?

— Тут ничего не поделаешь.

— И со статьями в газетах?

— Со временем все уляжется, — сказал я, — но в данный момент это будет как торнадо, после которого твой садик уже никогда не станет прежним. Может, кто-нибудь и смог бы что-нибудь сделать?

— Может, и смог бы.

— Да?

— Например, какой-нибудь вор, — произнесла она, глядя в сторону, — который завладел бы письмами прежде, чем они будут выставлены на торги. Разве опытному и изобретательному вору это не под силу?

— Наверное, мне следовало это предвидеть, — говорил я Кэролайн. — Я приобрел книжный магазин, полагая, что это подходящее место, чтобы знакомиться с девочками. Иной раз так и происходит. Люди ко мне заходят, попадаются и покупатели женского пола, а среди них встречаются и симпатичные. Совершенно естественно завести разговор о книгах, о чем же еще? Иной раз разговор может продолжиться в баре или даже за ужином.

— Иной раз он может закончиться под пластинку Мела Торме.

— Иной раз да, — согласился я. — Хотя между этими разами — огромные промежутки. Но все равно мне следовало это предвидеть. И не то чтобы я был так уж неотразим в тот день. Кроме кандиру мне ничего не лезло в голову. Надо было снять напряжение.

— Да, она переключила твое внимание.

— Она жила в Вирджинии, когда получила весточку от Фэйрберна, — продолжал я. — И уже через пару недель появилась на пороге моего магазина, сняла с полки пятое издание его книги и спросила, сколько бы стоило первое издание с автографом. Она двадцать лет хранит у себя эту книгу. Неужели ты думаешь, что она хуже меня представляет ее стоимость?

— Ну, это способ завести беседу, Берн. Все лучше, чем кандиру. То, что она ищет вора и попадает на тебя, — случайное совпадение, а смысл случайных совпадений как раз в том, что они случаются. Посмотри на Эрику.

— Лучше не буду, — отрезал я. — Я смотрел на Минди Си Гул и получил за это нагоняй.

— Я говорю о совпадениях, — продолжала Кэролайн. — Эрика вошла в мою жизнь, когда у меня возникло романтическое настроение и я была открыта для новой любви. Разве это не совпадение?

— Пожалуй, нет.

— Нет? Почему, черт побери?

— Романтическое настроение — твое обычное состояние, — пояснил я. — Как только тебе на глаза попадается какая-нибудь милашка, ты уже готова идти вместе выбирать занавески.

— Мы встретились взглядами в переполненном зале, Берн! Разве так часто бывает?

— Ты права, — согласился я. — Это удивительное совпадение, и оно означает, что вы созданы друг для друга. Но с Элис все иначе. Она каким-то образом разузнала обо мне, и, возможно, это оказалось легче, чем мне хотелось бы думать. Садись за компьютер, набери «книги» и «вор», и чье имя выскочит на экране?

— Конечно, твое имя несколько раз появлялось в газетах.

— Вот чем чреваты задержания, — вздохнул я. — Оглаской. Если бы Фэйрберн захотел узнать, что такое вторжение в частную жизнь, ему было бы достаточно разок зайти в винный магазин. «Никаких фотографий, пожалуйста. Я не разрешаю себя фотографировать». — «Желаю удачи, Гулли!»

— Наверное, поэтому он и не хочет сам приходить за письмами.

— Мне следовало это предвидеть, — повторил я. — Может, у меня и было предчувствие, но Мел Торме пел так задушевно, и…

— Я понимаю, Берн. Ты согласился, да? Ты согласился украсть эти письма?