Вор и убийца

Кроме наемников и городской стражи, на окраине столицы Загорья уже почти никого не было. Мы прошли через ворота в деревянном частоколе на земляном валу и углубились в посад. Там распрощались с гномами и затем въехали за каменные стены самого города. Постоялый двор «У кота», куда направлялся наш караван, размешался в нижнем Бранде. Так здесь назывались купеческие кварталы на южной и восточной окраинах города.

Когда я устроился в чистой постели, на крыше раздались шаги. К дьяволу! Я уже почти привык, что кто-то разгуливает по ночам над головой. Сон пришел быстро.

Глава 7 В БРАНДЕ

Улица, петляя, шла вниз с небольшим уклоном. Бранд раскинулся на огромном пологом холме. Разросся город очень давно, задолго до появления в Загорье арнийских чиновников. Поэтому тут не было прямых улиц и площадей, очерченных в границах правильных форм, как в многочисленных Приютах. Оживленные проулки разбегались в разные стороны совершенно хаотично, и чем дальше от главных улиц и городских площадей, тем сильнее они сужались.

Все, как в других старинных городах Большого Орнора. Я ощущал себя как дома на этих тесных городских тропах.

Торговля в Загорье процветала, богател и главный город графства. Бранд очень напоминал мне Лерпо, сразу даже не скажешь, чем именно. Внешне этот город никак не походил на города Семиградья. Ни архитектурой домов-крепостей, таких же массивных, с тяжелыми ставнями на окнах и крытыми дворами, как во всем Загорье. Ни одеждой горожан. На юге больше красок и меньше меха, а кожи нет вовсе. Здесь же, на севере, преобладали куртки темных цветов из дубленой кожи, отделанные мехом. Причем подобным образом облачались не только горцы.

Бранд казался большим плавильным котлом, в котором смешались люди из всех возможных земель и мест. Вероятно, именно этим данный город, расположенный в опасном и неприветливом краю, напоминал мне Лерпо. Мою вторую родину, где о камни десятков причалов плещутся волны теплого и ласкового моря. Здесь также бойко торговали; на центральных улицах не стихал шум и гам. Народ толкался локтями, ругался, звенел монетами в кошелях. Рай для вора.

А ночью Бранд замирал, с тревогой прячась под крепкими крышами, и вдоль фонарей с наступлением темноты проходили лишь усиленные отряды стражи. Арбалетчики и пикинеры из дежурных караулов были единственными, кто решался выйти на улицу после заката солнца. Люди боялись, и отнюдь не работников ножа и топора. Ночной разбой в Бранде давно вымер, причем в прямом смысле этого слова. Вор или грабитель часто не доживали до утра, как и любой другой горожанин или гость города, который вздумал бы прятаться по подворотням. Три ночи, как прибыли в Бранд, и каждое утро слышали рассказы о новых жертвах упырей.

Местные осеняли себя знамениями и делились новостями. В последнее время вампиры как с цепи сорвались. По приказу епископа вскрыли все свежие могилы на городском кладбище и учинили трупам «вампирскую мессу», но упыри не унимались. Горожане кряхтели и снова осеняли себя знамениями. Горцы отличались искренней набожностью, чего давно не увидишь в южных королевствах.

Сумеречье накладывало на Бранд и другой отпечаток. Повсюду много нелюдей. Гномов из торговых экспедиций сновало столько, словно все их шахты истощились разом. Бородачам отвели целый квартал, куда в обязательном порядке селили всех пришлых с Бурых, Седых или Железных гор, как бы те косо ни глядели друг на друга из-за вековой вражды.

Еще больше в толпе шагало орков. В среднем они на полголовы выше людей. В Большом Орноре орков осталось немного, и все их малочисленные селения находились к северу от Долгого хребта. Племена орков изрядно проредили в стародавних войнах с южными королевствами, которые разделили между собой земли нынешнего Сумеречья.

С тех пор оркам отвели самые скудные наделы на границе с Запустением. Пересекать Долгий хребет этому племени запрещалось категорически. Разве что в клетках. Преступников-орков часто продавали на юг, в цирки или зоопарки. Южане всегда восторгались подобными «экспонатами». У меня это вызывало отвращение, близкое к тошноте.

По юности я однажды открыл клетки с орками в зверинце Лерпо, чтобы те смогли сбежать. Но лучше бы им оставаться за решетками: пойманных казнили на потеху публике с необыкновенной жестокостью.

Я не мог ответить тогда на вопрос, зачем вскрыл замки на орочьих клетках. Старик говорил, что во мне играет кровь их расы, но я точно знал, что нет более свирепых бойцов на пиратских кораблях, чем добравшиеся до Краба северные орки. С их бесшабашной боевой яростью не могли сравниться даже их вконец одичавшие собраться — орки из чашоб Зеленого Орнора.

Сумеречье давало оркам относительную свободу. Королевским чиновникам не было до них никакого дела, и, кабы те не нанимались в купеческую стражу или не занимались контрабандой, об их племени давно забыли бы. Орк не существует, пока не пересек горы, или не присоединился к мятежу, или не нарушил закон. Для местных бюрократов, разумеется.