Вор и убийца

— Инквизиция Арнийского Сумеречья! — Томас Велдон перебил Огсбурга своим железным тоном, от которого у обывателей Бранда тряслись коленки.

Герцог побледнел, но его пронял не страх, а ярость. Тем не менее, совладав с собой, он продолжил:

— Готова ли инквизиция… — Албрехт старался говорить, избегая острых углов, — Готова ли инквизиция Бранда дать клятву верности Его Императорскому Величеству?

Даже я был поражен. Только что имперец предложил священнику подчиниться светской власти. Неслыханно! Церковь всегда стояла особняком от всех дрязг и войн. По меньшей мере, Матерь Церковь всегда декларировала это. В любой стране духовенство подчиняется только папе — первосвященнику в Тиме и наместнику Бога Отца и Бога Сына на Орноре. Но, видать, в империи огсбургов с недавних пор все иначе.

— Однажды я уже дал обет, — молвил отец Велдон. Он воспринял слова герцога очень спокойно. Скорей всего слышал их не в первый раз. — Я давал обет Двуединому Святому Духу и Матери Церкви. Новая клятва может быть только Дьяволу!

Отец Томас Велдон невозмутимо сложил руки на груди и спокойно посмотрел в глаза Альбрехту Огсбургу. В лицо герцога, олицетворяющее власть Его Императорского Величества, как он сам выразился, было брошено страшное оскорбление. Я покосился на троицу инквизиторов, сбившихся кучкой в дюжине шагов позади, перед цепью оцепления. Они держались, стараясь сохранить невозмутимость, но церковникам было очень не по себе.

Герцог не выдержал напора черных глаз инквизитора. Он вернулся к своей свите, метнув через плечо подофицеру, притащившему меня и Тейвила за оцепление:

— Этого тоже увести!

Кинув на меня злой, мстительный взгляд, довольный Даман засеменил за имперцами.

— Я настаиваю! — Велдон сделал несколько шагов к огсбургцам, пока его путь не преградили двое серебряных. — Он совершил тяжкий грех! Он не только сбежал из тюрьмы, но и помог проклятому избежать упокоения!

Герцог замер и спустя один удар сердца резко развернулся на каблуках. Пальцы правой руки Его Светлости тарабанили по эфесу шпаги.

— Я велел увести его, — герцог все же справился с эмоциями и заговорил ровным тоном, начав с незнакомого слова. — В каземат, где и разберемся во всем. А ваше время, святой отец, истекает завтра.

Альбрехт Огсбург, его свита и аркебузиры ушли. Мне велели идти к полевой кузне, где солдаты не спеша и без суеты, которую демонстрировали перед высоким начальством, освободили от цепей. Я все время помышлял о бегстве. Однако солнце светило ярко. Кругом полно имперцев. Я обреченно поплелся за подофицером, у которого снова появилась толстая тетрадь. За спиной на чужом наречии о чем-то спорили два конвойных рундашира.

Святой отец как будто застыл на том самом месте, где спорил с герцогом Альбрехтом. Сейчас он задумчиво провожал меня взглядом. Захотелось крикнуть, чтобы к чертям катился! В милость инквизиторов я не верил. Он не мог знать навярняка, что тот молоденький церковник был убит. Да только людям в рясах с красным крестом над сердцем никогда не требовалось доказывать что-то, когда они уже решили, как было на самом деле. Пытка — царица доказательств! Что у инквизиторов, что у любых других дознавателей.

Мы зашли в тюрьму. Просторное квадратное помещение с лестницами вниз и вверх и решетчатыми дверьми теперь не выглядело пустым. У стен появились заваленные бумагами столы. С писарями, глухими ко всему, что вне их бесконечных чернильных строк. Никто даже не поднял головы, чтобы поглазеть на вошедших через дверные створки. Проклятый пепел! Я не стоил иллюзий. Мне грозят не удушающие бюрократические объятья, а старый добрый допрос с пристрастием. Как же так угораздило!

К моему удивлению офицер отпустил рундаширов. Я стоял посреди квадратной комнаты со свободными руками. Под скрип гусиных перьев и чье-то покашливание полезли шальные мысли. Однако додумать до какого-нибудь отчаянного решения я не успел. С лестницы, ведшей вниз, послышались грубые голоса. Когда показались головы стражников, я изумился гораздо сильней, чем несколько мгновений назад. Те же самые надзиратели, что и при арнийской власти. Вроде даже те, на кого напоролись, когда бежали из заточения вместе со Шрамом и Роем.

Подофицер кивнул четверке стражников. Двое из них опять заломали руки и повели вниз вслед за огбургцем. Тюремщики… Таким все равно, кому служить.

В подземелье опустились на три лестничных пролета, каждый из которых означал новый уровень. Лестница спускалась дальше, а меня гнали по полутемному коридору третьего подземного этажа, освещенного редкими факелами. По обеим сторонам имелись почерневшие от времени промасленные двери. До слуха доносился приглушенный вопль. Кровь и песок! За одной из дверей кого-то пытали. Скоро эта участь ждет и меня.

Героя строить не стану. Сделаю все, чтобы избежать пытки! Нужен всего лишь шанс, один маленький шанс, и я навсегда исчезну из Бранда!