Вор

В этом момент я замечаю, что свечение исходит от ее ран. Магма сочится из ран в ее груди, расплавляя булыжник. Она со стоном и шипением отбрасывает камень.

— Это была моя последняя рубашка! — кричит она, указывая на рваную ткань в области груди, раны на которой уже затягиваются.

Святое. Дерьмо.

Я оборачиваюсь на Джул.

— Нужно сделать перерыв, — говорю я ей.

Она отчаянно кивает и подхватывает упавшую бархатную коробочку.

— После попытки убить бессмертную, можешь, хотя бы бросить вниз мою вторую бутылку? — слышится раздражительный голос Мередит, когда мы уже спешим, чтобы найти Камиллу и Дестина.

* * *

— Я не слышала ее, — печально говорит Камилла. — Что со мной не так?

— Но есть и хорошая новость. Видели, каким испуганным был Дес? И ни единого перышка! — говорю я, хлопая его по спине. — Разум над материей, ведь так, приятель?

— Что? Я об этом вообще не думал, — признает он.

Мы решили, что нам следует убраться отсюда, пока Мередит не выбралась, и дом Джул для этого идеально подходил: был расположен ближе всех, и к тому же пуст. Миссис Беа сегодня работает в библиотеке, к тому же Джул настаивала на том, чтобы перевязать мою руку.

Легкий шорох опавшей листвы заставляет меня оглянуться, и впервые, я чувствую облегчение, видя эти неестественные желтые глаза.

— Почему он следует за нами? — спрашивает Дестин, растерянно оглядываясь через плечо на беса.

Он шмыгает по деревьям, в основном, оставаясь вне поля зрения, на расстоянии около двадцати футов, но он определенно следует за нами.

— Не знаю, возможно, он проверяет, не натолкнемся ли мы еще на какого-нибудь огнедышащего бессмертного по пути к бабушкиному дому. Кстати, что она имела в виду, когда говорила о волке?

— Волк? — повторяет Камилла.

— Да, она хотела узнать, не волчица ли Джул. Это что-то вроде метафоры, или…?

— Монстр, — говорит Камилла.

Я поднимаю брови на ее слова, моё удивление почти заглушает жгучую боль в запястье.

— Ага. Что ты знаешь об этом?

— Истории, которые рассказывал Габриэль. Однажды, — она говорит медленно, словно пытаясь вспомнить слова, — жило семеро героев. Они сражались с монстрами и спасали королевства. Они заработали себе славу, сокровища, любовь, даже несколько королевств. Но со временем они стали высокомерными. Ленивыми. Эгоистичными. Это было… nan no itta, — бормочет она про себя. — Да, они купились на собственный обман. Так что боги прокляли их, превратив в монстров, которых они когда-то поклялись уничтожать. Прокляли навеки, чтобы они служили напоминанием всем смертным, — ее взгляд обращается вдаль, к крыше дома Джул, виднеющейся поверх деревьев.

— Напоминанием чего? — подсказывает Дестин.

Она смотрит на него.

— Того, что происходит, когда ты теряешь дар, — говорит она.

* * *

Я снимаю ботинки на коврике возле задней двери, уверенный, что если я наслежу в доме, миссис Беа убьет меня. Свою грязную куртку оставляю тут же по той же причине. Обстановка дома такая же как и до приезда Джул — те же цветастые обои и декоративный фарфор на стенах. Тот же легкий запах старой леди, пыли и регулярной выпечки.

— Здесь где-то должна быть аптечка, — говорит Джул, открывая шкафчики на кухне. — Уверена, найдется что-то для твоей руки.

— Я в полном порядке, не волнуйся об этом, — нагло вру я.

Отпечаток руки Мередит вокруг моего запястья взялся волдырями и стал багрово-красного цвета. Я стараюсь лишний раз не беспокоить руку и не морщиться.

— Здесь ничего, — хмурится Джул. — Только прихватки и ковши.

— Ванная комната? — предполагает Дестин.

— В ванной на первом этаже нет никаких шкафчиков, — говорит Джул нерешительно. — Но есть ванная смежная с комнатой Беа.

Она настороженно смотрит в коридор, будто ее идея — чистое святотатство.

— Серьезно, я в порядке, — еще раз повторяю я.

— Нет, ты не в порядке, — настаивает она. — Я… я сейчас вернусь.

Я осматриваю кухню, поднимаю крышку какой-то баночки.

— Как думаете, здесь где-то спрятаны печенюшки?

— Нас не должно быть здесь, — говорит Дестин. — А это значит, следует оставить всё на своих местах.

Я закрываю крышку и отхожу к окну, через которое видно беса, сидящего на перилах крыльца.

— Это все невозможно. Эй, золотой рейнджер, как добрался?

— Baka[21] no ebi, — ворчит Камилла из коридора. — Просто смотри.

— О, пожалуйста, скажи мне, что ты не в чайной комнате, — говорю я, направляясь к двери. Дестин следует за мной по пятам.

Естественно, она в единственной комнате в доме, где абсолютно всё ужасно хрупкое. Старинные стулья и столы выглядят так, будто сделаны из зубочисток, обитых бархатной тканью; в стеклянных шкафах полно фарфоровых чашек, по виду в которые не стоит наливать ничего горячее чая. Каждые блюдца и чашки единственные в своем роде. К моему удивлению Камилла казалась совершенно очарованной ими. Она рассматривала чашки в форме разных цветов, стоящие в шкафу.

— Я бы никогда не подумал связать тебя с чаепитием, — говорю я.

— Связал? — спрашивает она без интонации. — Я просто люблю чай.

На ее лице появляется красноватое пятно. При мне она впервые настолько смущена.