Вор

— Меня приняли в Орден Мифатес ребенком, — сказал он. — Я показал необычную способность к магии, говорили они. Наставники хвалили меня, давали мне самые сложные теории и заклинания. Я поглощал их, всегда жаждал большего, всегда хотел расширить способности, границы своих сил. Но всегда была стена. Я заходил далеко, но они останавливали меня. Разворачивали, посылали в новый курс изучения. Я двигался вперед, но меня снова и снова сталкивали. Я знал, что они что-то скрывали… то, что могли сами не знать. И был другой ученик, Дюсаро Гаспар.

Нилла поежилась от имени, но скрыла это тихим кашлем и кивком.

Сильвери продолжил, не заметив:

— Хоть он не был мне равным по навыкам, мы были схожи в амбициях и провели достаточно времени вместе, чтобы нас звали друзьями. Товарищами. Ему тоже не нравились границы, в которых нас держали наставники. И когда мы раскрыли тайную историю Войны и узнали о роли мифато в ее конце, мы были заинтригованы.

Его слова будто давили на него, и его голова тяжко опустилась. Кровь капала с порезов на уже грязную рубаху, на каменный пол. Нилла скривилась от вида.

— И вы… и это Гаспар поняли, как сделать носрайта?

— Эм, если коротко, да, — он поднял ладонь, поймал струйку крови пальцем. Она была яркой на серебре. — Это было незаконно, конечно, и мы не осмелились заниматься этим в Эвеншпиле. И мы смогли вынести перо из университета. Мы не смогли так легко унести книгу заклинаний, и я подготовил одну сам для необходимого заклинания.

Розовая книга. Он говорил о Розовой книге. Точно.

Маг отвел взгляд, посмотрел на потолок, куда-то вдаль.

— Я никогда не забуду ту ночь. Ту долгую ночь. Гаспар пытался меня остановить. Он так хотел попробовать, но когда момент наступил… он знал, что заклинание было ему не по силам. И он стоял в стороне, а я работал. Я работал часами, вливал все в это творение. Погрузился во тьму своего духа и взял все, что там было. Я был таким… — он закрыл глаза, мышцы на щеке в крови дрогнули. — Я был таким уверенным. Я знал, что мог создать что-то, что даже старые мифато боялись бы. Я знал, что мог доказать, что я сильнее, всем, кто думал, что мог управлять моей силой. Что я овладел своей магией.

Стыд выжигал морщины на его лице глубже, чем порезы и шрамы. Он вдруг стал старше. Не был юным и красивым, как в ее сне. Это был мужчина, увидевший то, что не должен был, сделавший то, что не должен был. Мужчина, который прыгнул до звезд, но обнаружил лишь, как можно оттуда упасть.

Яростное желание наполнило ее руки, ее душу — желание прижать ладони к этому лицу в крови и морщинах. Притянуть его голову к своему сердцу, чтобы он отдохнул.

Что с ней такое?

Нилла встряхнулась и сжала одеяло, глядя на свои ладони.

— Видимо, это сработало, — ее голос был рычанием. — Вы написали эту… Деву шипов и оживили ее. И она… что? Появилась в мире фейри?

Он кивнул.

— Она уничтожила город Даруния. Превратила его в развалины. Она уже направлялась в Аурелис, когда король Лодираль из Двора Рассвета нашел меня, — он опустил голову и сжал ладонями в серебре длинные волосы, потянул у корней, словно хотел оторвать голову и бросить на пол. — Я в ответе за смерти сотен. Может, тысяч. Они не говорили мне всего размаха того, что я наделал. Они пришли с мечами и жестокостью, ожидали увидеть боевого мага, думая, что Клятва была нарушена. Они не ожидали найти меня. Всего лишь меня, ведь я сказал Гаспару убегать, зная, что результат не будет хорошим. Я думал, что они убьют меня, но им нужны были мои силы. Им нужно было, чтобы кто-то сковал Деву шипов. И другие живые маги не обладали таким навыком.

— Сковал ее? — Нилла поджала губы и прикусила, не зная, что собиралась сказать. А потом выпалила. — Зачем ее сковывать? Вы ее создали. Вы не могли ее просто стереть?

Сильвери медленно покачал головой.

— Я не уверен, что создал ее. По крайней мере, не из пустоты и не так, как вы думаете о создании. Она словно уже существовала, словно всегда существовала во тьме за пределами понимания и восприятия. Когда я написал ее, я просто дал жизнь и плоть чему-то безжизненному и бестелесному, но уже реальному. Таких существ не стереть. Сон никогда не умирает на самом деле. Я сковал ее словами, написал ее пленение в той же книге заклинаний, в которой написал о ее освобождении. Это было сложнее и опаснее, чем вызвать ее к жизни. Я едва выжил. Но мне было все равно. Как только я узнал, что наделал, что я принес в миры, я был готов умереть, лишь бы исправить грех. Но король фейри из Двора Рассвета решил сделать иначе.

Он поднял ладони в нилариуме.

— Король Лодираль проследил, чтобы я больше не подверг миры опасности.

Нилла смотрела на его ладони. Неуклюжие и неподвижные, они едва подходили для обычных человеческих дел.

Сила мифато была из его способности писать. Это Сильвери уже не мог.