Вор

— Ага. В общем, намутил ты воду в нашем омуте, как я погляжу? — проницательные глаза женщины пристально стрельнули в собеседника. — Ну, хорошо, — после короткого молчания, сказала Галина, — допустим, помогу я тебе девчонку увезти. А чем ты мне гарантируешь, что не обидишь ее сам? Ты, знаешь, я никогда не питала особой любви к ней, но и отдавать девку на погибель тоже добровольно не стану. Так, чем ты мне докажешь, что ей с ребеночком у тебя будет безопаснее, чем здесь?

— Только своим словом, которому, как теперь выяснилось, верить тоже нельзя, — уперев локти в колени, спрятал лицо в ладони. Если честно, ситуация настолько безвыходная, что я уже склоняюсь к тому…

— Ну, не все так плохо, милый. Искренность — это тоже большое доказательство. Чаще поувесистей любого слова будет. То, что ты признаешь свою вину, это уже полдела. Ладно, бог с тобой, пойдем к твоей Лизе, поговорим. Я бы предложила тебе чудодейственные капельки со снотворным эффектом, но думаю, так мы только отложим все ее беспокойства. Рано или поздно она очнется и тогда пиши пропало. Вставай, вставай, богатырь, пришло время просить прощения и разговаривать по душам. Поднимемся, повинишься перед ней, надо, и на колени встанешь. Ничего в этом зазорного нет, просить прощения у будущей матери твоего ребенка. А заодно жизнью своей поклянешься и мне и ей, что ничего плохого ты ей не сделаешь.

Глава 41

— А я смотрю, ты не боишься летать, — Александр, друг Демида рассмеялся после того, как я вцепилась в его руку при взлете.

— Я н-не знаю, никогда не летала, — пролепетала, стараясь не открывать рот, укачивать начало почти сразу.

Спустя полчаса, как выставила Дроздова из своей квартиры, в мою дверь позвонили. Звонок был незнакомым, поэтому посмотрела на этот раз в глазок. Тетя Галя. И что ей здесь надо? Теперь они с претензиями лично ко мне заходить будут?

— Лизонька, открой детка, поговорить с тобой тете Гале надо.

— О чем? — уже наученная, я уперто не открыла.

— Об отце твоего ребеночка, да и он здесь стоит. Или будем на лестнице разговаривать, чтобы Валька ушки погрела?

— Мне не о чем с ним говорить. Простите, тетя Галя.

— Вот, дура ты! Хорошая же пара сложилась! Что ты, что Демид твой. Вон, стоит, голову опустил. Лизка, сейчас ты психуешь, а что потом ребенку скажешь? Как повинишься, что сама своими руками отца его лишила? Идиот он, наболтали дурню про тебя вранье всякое, а он и поверил. И ты сейчас не лучше поступаешь, устраиваешь истерики на ровном месте. А нет, чтобы пустить нас, чаем напоить да раз и навсегда все выяснить. Вы меня, два дурака, на ноги поставили, судью тут делаете, а я женщина немолодая, ко мне с уважением надо. Давай, открывай, мне потом твой ребенок еще спасибо скажет, если, конечно, не вырастет такой же бестолочью, как его родители.

— Галька! Ты что тут устраиваешь? — на лестнице послышался голос тетки Вали. Ну все, цирк поехал на гастроли. Пришлось открыть, заручившись обещанием соседки никуда не уходить, пока разговор не закончится.

— Что, так и будем стоять в проходе? Хозяюшка, тоже мне.

Я не приглашала их обоих, особенно того, кто стоял за спиной моей соседки. Прошла на кухню, нисколько не сомневаясь в том, что оба последуют за мной. Делала это потому, что меня сильно зацепили ее слова о ребенке, что тот, кого уже ношу под сердцем не простит мне подобного опрометчивого поступка. Хотя здесь и так все понятно. Без суда и следствия. Тетя Галя, как и я опустилась на кресло и приказала Дроздову:

— Начинай, родимый.

Я схватилась за живот, когда эта махина в виде Демида, с мгновение пристально буравившая меня взглядом, опустилась на колени прямо передо мной. Это было похоже на то, как непобедимый гладиатор приходит к даме выказать свою симпатию и сообщить, что будет бороться за ее внимание, не жалея ни сил, ни крови, ни жизни. С одной разницей — взгляд у Демида был совсем не шутливый, будто мы сейчас не на кухне сидели, а на той самой арене, куда вот-вот выпустят с десяток голодных львов. Дроздов положил свои ручищи мне на коленки и стоя в таком положении, наконец, произнес:

— Лиза, я хочу попросить прощения. Ехал сюда уверенный, что ты не та, за кого себя выдаешь. Но ты выгнала меня, обругала и до моей тупой башки дошло, что я жестоко ошибся. Когда несколько месяцев назад менты выволокли меня отсюда, там, в участке меня уже дожидались. Один… мужик. Я нужен ему был в столице, он хотел меня выцепить отсюда, но догадывался, что я так просто не поеду. Потому что в этом городе у меня внезапно появился слишком большой интерес. Он приготовил досье на тебя. Подделал бумажки о том, что ты занимаешься проституцией, притащил подружку твою рыжую, она про тебя столько всего рассказала.

— Женя? — имя коллеги вырвалось из моего рта.