Вопросы судьбе не задают

Ганс посмотрел на часы, и поморщился, ну и где эта русская, пролезающая сквозь стены? Начальство дало понять, что с ней стоит быть помягче, и не давить в пустяках. Ладно, он будет помягче, но всё равно ему придётся дать понять этой русской, что ей следует придерживаться определённого распорядка. Странно, но почему-то в душе Гансу, вовсе не хотелось ей выговаривать. Она вроде обещала не быть в тягость и не создавать проблемы, это значит, что она достаточно умна и осознаёт своё положение.

До девяти осталось десять секунд. Девять, восемь, семь, шесть, пять … дверь отворилась и Грета придержав её, впустила в столовую Ирину. Однако эта Ирина точна, хоть и женщина. И платье ей к лицу, чем-то она похожа на его старшую сестру Эмму, когда та ходила со своим первенцем Клаусом.

Ирина вошла и осмотрелась, посредине комнаты стоял длинный вытянутый стол и два стула. На столе два прибора, один напротив другого, на его разных концах вытянутого этого прямоугольного стола. А-а, ну это понятно, чтобы должны были разговаривать с соседом только громким голосом. Сто процентов нас с Гансом слушают, а так сидя далеко друг от друга пошептаться у меня с ним уже не получится. Мюллер в своём репертуаре.

– Доброе утро Ганс.

– Доброе утро фрау Ирина, садитесь пожалуйся, и давайте уже начнём завтрак.

– Да, начнём. Приятного вам аппетита.

Грета принесла из кухни и поставила на стол красивую фаянсовую кастрюльку и аккуратно разлила суп по тарелкам.

– Ирина, откровенно говоря, я совсем не представляю, что едят в вашей стране на завтрак и потому решил предложить вам средне статический набор блюд. Первое, второе и чай. Если у вас есть какие-то предпочтения, вы напишите список, а я передам его на кухню.

– Спасибо, я подумаю об этом, – Ирина попробовала суп и сочла его несколько пресным, хотя при беременности острота не пошла бы на пользу. – Вкусно. Да, я вижу, что у вас на лице явственно читается желание срочно что-то сообщить мне. Говорите и не смущайтесь, я буду есть свой суп, и внимательно слушать. Это касается программы сегодняшнего дня?

– М-да. А вы довольно прозорливы, это действительно касается запланированных на сегодня мероприятий. Сейчас мы позавтракаем и поедем туда, где вы сможете поговорить с фюрером без особых свидетелей. И ещё, признаюсь откровенно, я нахожусь в небольшой растерянности.

– Отчего, – поинтересовалась Ирина.

– Я не знаю, что сказать о том, как именно вы русская, должны обращаться к вождю нашей нации. Обращение «Мой фюрер» из ваших уст, м-м, будет слышаться несколько двойственно. Просто господин Адольф? Это, как это по-русски, звучит очень по-панибратски. Кто он, и кто вы? Вы с ним никакие не друзья и не родственники. Господин Гитлер? Тоже вроде как-то не естественно.

– А может обращаться к нему по его профессиональному статусу? Кто он? Рейхсканслер, рейхсфюрер, рейсминистр, как точнее? Кто? Или можно скажем так? Герр Адольф. Должна же быть в вашем языке какая-то добавка для обращения к людям по статусу и возрасту! Например, как у нас. Гражданин Сидоров, товарищ Сталин, Вот вы ко мне обращаетесь фрау Ирина, почему бы и мне не обращаться к фюреру как к мужчине, который вроде старше меня. Как это будет звучать?

В этот момент Ганс вдруг представил себе как Ирина обращается к вождю со словами – добрый день товарищ Гитлер, и поперхнувшись картофелиной, закашлялся.

Ирина же увидев как лицо офицера, уже в принципе немного понравившегося ей своей терпимостью и воспитанием, краснеет от прилившей крови, мигом вскочила с места и подбежав к Гансу сильно хлопнула того по спине в район лопаток.

Картошка вылетела и упала на пол, а Ганс ещё минуты три сидел, и молча восстанавливал дыхание.

– Спасибо фрау Ирина. Откровенно говоря, после всего того, что я знаю о русских, я не ожидал, что вы придёте мне на помощь.

– Не обольщайтесь Ганс, сейчас я помогла поперхнувшемуся человеку, но встреться вы мне во время войны, перешедшим нашу границу с оружием в руках и желанием поработить нас, я не дрогнувшей рукой выстрелила бы в вас.

– Я понял, и всё равно я благодарю вас.

– Принято, – допив свой чай, она отодвинула от себя блюдце с чашкой. – Итак, наши планы?

– В одиннадцать часов дня я должен доставить вас в некое учреждение, в котором уже приготовлено помещение для вашего личного разговора с фюрером и начальником тайной полиции Генрихом Мюллером. Вы готовы Ирина? Многие трепещут услышав эти имена.

– Честно? Немного волнуюсь, но лично я перед вашей Германией пока ни в чем не провинилась. Да, я на многое смотрю по другому и имею свою точку зрения, но это как и многие другие люди, и тут, и за рубежом. Тем более я могу и постараюсь немного повлиять на точку зрения вашего фюрера на мир и многое другое, в том числе и на то что ими задумано сделать. Так что назад пути нет, главное это говорить правду, какой бы она ни была. Даже самую горькую. Правда никогда не бывает сладкой, это я вам как женщина говорю, понявшая это на собственном опыте.

– Ну, как у вас у русских говорится, дай бог.