Вопрос и ответ

— Это же не я, правда? — тихо-тихо говорит он. — Я не… — Он снова показывает на железную ленту. — Я ведь не мог это сделать, не узнав тебя, так?

— Нет, — говорю я, читая в его Шуме ужас, которым он так упорно пытался пренебрегать. — Это сделал «Ответ».

Он вскидывает голову, в Шуме — сплошь вопросительные знаки.

— Только так я могла спокойно войти в город, чтобы найти тебя, — говорю я. — Только так нам удалось пройти мимо солдат, марширующих по всему городу, — они думали, раз я заклеймена, опасаться нечего.

До него понемногу доходит, и он меняется в лице:

— О, Виола…

Я тяжело выдыхаю воздух:

— Тодд, прошу тебя, пойдем…

Глаза у него мокрые, но теперь я наконец вижу его, моего Тодда, — в лице, во взгляде, в руках, обреченно повисших по бокам.

— Слишком поздно, — говорит он, и голос его так полон печали, что у меня на глазах тоже выступают слезы. — Я умер, Виола. Я умер.

— Неправда! — говорю я, подходя еще ближе. — Просто сейчас такое время.

Он смотрит в пол невидящими глазами.

Ничего не чувствую, стучит в его Шуме. На все плевать.

Я — круг, круг — это я.

— Тодд? — Я уже могу протянуть руку и дотронуться до него. — Тодд, посмотри на меня.

Он поднимает голову, и горе утраты в его Шуме так велико, что я словно стою на краю пропасти: вот-вот я упаду в него, в черноту, такую пустую и одинокую, что выбраться из нее уже не смогу.

— Тодд, — говорю я дрогнувшим голосом, — помнишь, что ты сказал мне в пещере за водопадом? Помнишь, что ты сказал, чтобы меня спасти?

Он медленно качает головой:

— Я сделал очень много плохого, Виола. Столько ужасного…

— «Мы все падаем», — сказал ты тогда. — Я крепко хватаю его за руку. — «Мы все падаем, но главное — суметь подняться».

Тодд снова качает головой и отворачивается:

— Нет, нет, с тобой было иначе, с тобой было легче. Намного легче, когда ты…

— Тодд, я пришла за тобой…

— Нет! Я научился не думать, не чу…

— Еще не поздно.

— Поздно, — качая головой, твердит он свое. — Поздно!

И уходит.

Уходит от меня.

Я теряю его…

Но тут мне в голову приходит идея.

Опасная, очень опасная.

— «Ответ» нанесет последний удар завтра на закате, — говорю я.

Он удивленно моргает:

— Чего?

— Да, я узнала точное время, — говорю я, сглатывая и делая еще шаг вперед. — Мне наврали про время и место, но я выяснила правду. «Ответ» ударит с южного холма, который с раздвоенной вершиной, Тодд. Они придут прямо сюда, за мэром.

Он с тревогой косится на дверь в смежную комнату, но я говорю очень тихо:

— Их всего двести, Тодд, но зато у них есть винтовки, бомбы, четкий план и сумасшедшая предводительница, которой сам черт не брат.

— Виола…

— Они идут… — говорю я, подходя еще ближе. — Теперь ты знаешь когда и откуда. Если эти сведения попадут к мэру…

— Ты не должна была мне говорить! — Тодд не смотрит мне в глаза. — Что бы я ни прятал, он все находит, все узнает. Ты не должна была мне говорить!

Я делаю еще шаг и еще.

— Значит, тебе придется пойти со мной, так? Придется, иначе мэр победит и будет править этой планетой… и встретит новых переселенцев…

— С распростертыми объятиями, — говорит он неожиданно тихим голосом.

— Что?

Он молча протягивает руку в пустоту и смотрит туда невидящими глазами:

— А рядом будет стоять его сын.

— Верно, и мы этого не хотим, так? — Я тревожно кошусь на входную дверь. Ли поглядывает на нас, стараясь выглядеть как можно непринужденнее перед солдатами, марширующими по площади. — Времени совсем мало. Тодд!

Его рука все еще протянута в пустоту.

— Я тоже делала плохое, — говорю я. — Мне бы хотелось, чтобы все вышло иначе, но ведь не вышло. Есть только здесь и сейчас, Тодд! Ты должен пойти со мной, так у нас будет шанс хоть что-то исправить.

Он ничего не говорит, но по-прежнему тянет руку в пустоту и смотрит на нее, поэтому я делаю шаг вперед и беру ее в свою ладонь.

— Мы можем спасти мир, — говорю я, пытаясь улыбнуться. — Мы с тобой.

Он смотрит мне в глаза, ищет что-то, пытается прочесть мои мысли, убедиться, что я действительно здесь, что я говорю правду, ищет и ищет…

Но не находит.

О, Тодд…

— Уходите, стало быть? — спрашивает чей-то голос из другого конца комнаты.

Голос человека с пистолетом.

Это не тот человек, что пустил нас в собор, другой. Я его раньше не видела.

Только однажды — в Шуме Тодда.

— Как вы выбрались? — спрашивает его Тодд, обомлев.

— Ты ведь не мог уйти без этого, правда? — В свободной руке у него — книжка, дневник мамы Тодда.

— А ну отдайте! — кричит Тодд.

Незнакомец не обращает на него внимания и делает жест Ли, наводя дуло пистолета на Тодда.

— Иди сюда. Или я с удовольствием пристрелю нашего общего друга.

Я оглядываюсь. Ли отчаянно думает о побеге, но потом видит пистолет, нацеленный на Тодда, видит мое лицо и заходит в собор, так громко думая, что не бросит меня здесь одну, что я на секунду даже забываю о его собственном пистолете.

— Брось, — говорит незнакомец, имея в виду оружие Ли.

Пистолет с грохотом падает на пол.

— Ах вы лжец! — презрительно выплевывает Тодд. — И трус!

— Я стараюсь ради города, Тодд, — говорит незнакомец.