Воплощение снов

Его отца звали Итан Эшби. Он был из мелкопоместных дворян, и пусть обращаться к нему следовало «ваша милость», титула он не имел. Всё, что у него было — небольшое имение, двадцать пять акров которого занимал лес, да старая усадьба, что помнила еще его пра-пра-прадеда, Эмиаса Эшби, в свое время слывшего неплохим художником. Эмиас Эшби умер рано, от чахотки, оставив своей вдове большие долги, троих детей и Белую усадьбу, которая впоследствии перешла к его далекому правнуку. Итан Эшби унаследовал от предка тягу к живописи, и пусть не унаследовал дедовского таланта, жить ему это не мешало. Он был единственным ребенком своих родителей, рано покинувших этот мир, и похоронив отца с матерью на маленьком семейном кладбище, зажил в Белой усадьбе отшельником — прибыль имение давало небольшую, но вполне достаточную, чтобы не испытывать нужды. Когда ему исполнилось тридцать, он встретил Вивиан Кентон (такова была девичья фамилия нынешней герцогини эль Хаарт) и женился на ней. Через год у них родился сын. А еще спустя полгода Итан Эшби скончался: его, не слишком крепкого здоровьем, уложил в могилу бич семейства Эшби — чахотка. По крайней мере, именно ее назвали причиной смерти, пускай далеко не все были с этим согласны… Спустя полтора года после кончины хозяина Белой усадьбы его вдова вновь вышла замуж и вместе с малолетним сыном покинула Предгорье. Ее супруг подыскал расторопного управляющего, раз в пару лет наезжая проверить качество его работы, однако сама бывшая госпожа Эшби в Белой усадьбе больше не появлялась.

«Мы и не чаяли, ваша милость, что сюда хоть кто-то вернется», — сказала Нейлу госпожа Бэрр, старая экономка, что служила еще его отцу и не покинула свой пост даже после того, как дом опустел. Герцог эль Хаарт по просьбе жены оставил ее в Белой усадьбе кем-то вроде смотрительницы, и все эти годы экономка жила при господском доме, в маленьком флигеле — госпожа Бэрр была женщина одинокая, муж ее давно умер, а детей у них не было. К молодому хозяину восстановленная в должности экономка отнеслась ровно, с тем оттенком почтительного достоинства, что всегда отличает хорошую прислугу, и когда Нейл после отъезда его светлости попросил ее показать ему дом — в присутствии отчима он почему-то так и не смог на это решиться — она выполнила его пожелание все с тем же спокойным достоинством. Столовую, кабинет, библиотеку и большую гостиную на первом этаже Нейл уже видел, службы тоже, его самого поселили в бывшей спальне хозяина усадьбы, герцога разместили в одной из гостевых спален, однако дом был не так уж и мал, и запертых комнат на втором этаже оказалось достаточно. «Это еще одна гостевая, ваша милость, — говорила экономка, одну за другой отпирая двери, — это комнаты вашей матушки — спальня и гостиная… Здесь каминная… Детская… Мастерская…»

«Мастерская?»

«Ваш отец был художником, ваша милость — хотя вы, наверное, знаете. Не то чтобы знаменитым, он писал больше для себя, но у многих наших соседей в домах есть его картины, — сказала женщина. И заметив взгляд Нейла, брошенный на голые стены коридора, добавила:- В Белой усадьбе картин тоже достаточно. Но здесь так долго никто не жил…»

«Их куда-то убрали? В мастерскую?»

«Нет, ваша милость. В чулан, вон там, в конце коридора. В мастерской только несколько незаконченных работ — ваша матушка после смерти вашего отца заперла дверь и не велела там ничего трогать».