Воплощение

— Да будь она хоть гроссмейстером, стреляющим магией из своих сисек. В любом случае она всего лишь Воскрешённая, Доминик. А значит, нет ничего такого, чего не могли бы решить кол в сердце или горстка огненной пыли в лицо.

Я пожала плечами, как будто мы говорили о сущем пустяке. Для меня по сути так оно и было. Одним демоном больше, одним меньше.

— Возможно, к этому всё и идёт, — мрачно согласился он. — Но пока что это не вариант.

Я дважды прокрутила его слова в голове.

— Почему?

Эта женщина, если её вообще можно так назвать, способна полностью держать его под контролем, по сути превратив его в свою марионетку. Для этого ей всего лишь нужно потянуть за ниточки, а этот идиот хочет пока повременить?

— Надо действовать осторожно и согласно плану. Если поторопимся, ничем хорошим это для нас не кончится.

С каких это пор Доминик выжидает, осторожничает? Он всегда первым бросался на рожон. Что-то не так. Можете называть это чуйкой, женской интуицией, но он что-то умалчивает, и мне это совсем не нравится.

— Что ты от меня скрываешь? — спросила я. Мой взгляд и голос были холодными и жёсткими, как камень.

— Ангел…

— Не ангелкай мне, Доминик. Я знаю, что ты чего-то недоговариваешь. — Чутьё подсказывало мне. — Если ты отказываешься быть честным со мной, то предлагаю на этом закончить. Я не смогу быть с тобой, если я тебе не доверяю.

Да, я использовала его чувства ко мне против него же, но я говорила это искренне.

Доминик медлил, разглядывая моё лицо. Затем провёл рукой по светлым волосам и устало вздохнул.

— Я полагаю, что ей известно, как спасти Ромео, — в итоге произнёс он и расправил плечи. — Если мне удастся продержаться с ней несколько дней и усыпить её бдительность, возможно, я смогу выудить из неё информацию.

Я потёрла рукой грудь, словно пытаясь унять странную ноющую боль, вызванную его признанием. То есть, возможно, всё-таки есть способ спасти Трейса, и Доминик… Доминик готов рискнуть жизнью, чтобы его выяснить.

— Ты пойдёшь на это ради меня? — поражённо спросила я, потому что… чёрт, ну он же подвергает собственную жизнь опасности. С другой стороны, сколько раз он уже рисковал ради меня? Разве он не доказывал раз за разом свои чувства ко мне?

— Я пойду абсолютно на всё ради тебя, ангел.

Он поднял мой подбородок.

Небольшой кусочек стены, которую я воздвигла вокруг своего сердца, откололся и упал на пол. Я знала Доминика и знала, что он легко мог бы утаить это от меня, особенно учитывая, чем это грозит для наших отношений. Но не стал. Более того, он был намерен рискнуть собой ради шанса добыть нужную информацию ради меня. Он проделал большой путь от монстра, каким он был раньше. И я невольно за это открыла ему своё сердце чуточку больше.

Что касается самой зацепки, оказавшейся как гром среди ясного неба… Я всё ещё не переварила эту информацию. Часть меня хотела ухватиться за эту призрачную надежду, прижать к груди и никогда не отпускать. Другая часть меня, более приземлённая, посчитала, что это звучит слишком хорошо, чтобы быть правда.

— А как же то, что сказал Один? О том, что мы ничем не можем помочь Трейсу? — спросила я, не спеша цепляться за ложную надежду. Слишком больно будет падать с небес на землю, если это всё окажется полной хренью.

— Быть может, это некромант ему уже ничем не поможет. Но Присцилла — Заклинательница, ангел. И очень могущественная. — Гром грянул за окном. Я подпрыгнула от неожиданности. Доминик же продолжал: — Она утверждает, что знает заклинание, которое могло бы вернуть ему память без негативных последствий для его разума.

Я душила в себе надежду, а та брыкалась и рвалась на свободу.

— Ты ей веришь?

— Сложно сказать. — Его мышцы челюсти напряглись. — Если способ есть, то Присцилле он известен.

— Но? — спросила я, отметив его неуверенность.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Но её цена будет высокой.

По моему позвоночнику снова пробежал холодок. Ну конечно, кто бы сомневался.

— Как она вообще об этом узнала?

— Увы, некроманты никогда не славились умением хранить секреты. Один сообщил ей, с какой целью мы его искали. Собственно, поэтому она и решила заявиться сюда. — Он спрятал руки в карманы и усмехнулся, но совершенно безрадостно. — У неё уже тогда возникли подозрения.

— Насчёт чего?

— Насчёт того, почему вдруг я помогаю Воину. — Его челюсть была напряжена, как треснутый мрамор. — Мне нужно было убедить её, что наши отношения не взаимны, что я преследую исключительно собственные интересы.

— Вот как. — Даже знать не хочу, какие именно. Мне было важно только одно: — И что, она купилась?

— С Присциллой всегда сложно сказать наверняка, — ответил он; в его взгляде проскользнуло раздражение. — Скажем так, у неё много шляпок в гардеробе и ещё больше масок.

Мне не понравилось, как это прозвучало. Волна тревоги нахлынула на меня. Это слишком опасно. Слишком рискованно. Чем больше мы говорим о ней, тем меньше мне хочется ввязываться в эту игру с ней.