Воображаемые девушки

Когда происходит что-то глобальное, никому и в голову не придет обвинять в этом какого-то одного человека. Обрушился, например, мост – и люди назовут это волей Божьей, не зная, что маленькая девочка на заднем сиденье проезжающей по нему машины пожелала, чтобы что-нибудь помешало ей остаться на выходных с ее гадким дядей. У самолета отказывают двигатели, и он разбивается при посадке на воду – но никто не станет винить парня, сидящего на месте 13В, которому отказали на свидании и он захотел умереть, не задумываясь, что заберет с собой на тот свет целый самолет.

Никто из людей не в силах взять на себя ответственность изменить судьбу.

Никто, кроме Руби.

12 Я расскажу тебе

– Я расскажу тебе, что произошло, если хочешь, – сказала Лондон.

Она отошла на несколько шагов от всей компании и теперь лежала на земле рядом с каменным основанием склепа и играла с травой, окружающей позабытую могилу.

– Давай, – ответила я.

Я вытянулась рядом с ней, подставив лицо теплому солнцу, скинула ботинки Руби и спрятала пальцы в прохладной траве.

– Я не помню никакой «Скорой». Но помню кое-что странное. – Она в нерешительности умолкла. – Думаю, ничего страшного, если я расскажу тебе. Руби сказала никому не говорить, но…

– Руби так сказала?

И тут мы услышали крик. Время тянулось медленно, как в тумане, но сейчас на вершине холма поднялся настоящий переполох. Топот. Визг. Откуда-то сверху доносился пьянящий, затхлый запах.

– Лоурен пнул склеп, и дверь открылась! Там внутри целая комната! – прокричала Аша.

Вскоре все мы были там, расталкивая друг друга, а немного погодя уже покидали маленькое темное помещение, где было полно паутин, пахло плесенью и не было ничего ценного. Я выходила последней и вдруг увидела выгравированные на внутренней стороне стены слова.

Пыль пыталась спрятать их от меня, но мне все равно удалось прочитать:

Горячо любимый мэр Олив

Внизу были даты: 1851–1912. Имя мэра почти обсыпалось, некоторые буквы потерялись за столько лет, но я осторожно вытерла те, что остались, и прочла:

У…лт…р Уинчелл

Покойся с миром

Мэр Уинчелл, последний мэр Олив, управляющий городком до того, как его затопило. Так говорила Руби. Теперь же его имя ассоциировалось лишь с перекрестком на светофоре.

Я вернулась к тому маленькому слову, пальцем стерла с букв вековую пыль, обвела им сначала О, потом лив – название городка, существования которого не могла себе представить, но он стоял когда-то здесь, до тех пор, пока водохранилище не затопило его. Руби рассказывала мне об этом, но теперь я знала наверняка: погребенный здесь человек действительно жил в нем.

Я потерла глаза, думая, что, может, выкурила слишком много травки, и даже если нет, ее дым просочился в мои мозги, я надышалась им, и теперь у меня галлюцинации. Это мое сознание вырезало слова на стене, глаза читали то, чего не было.

Я снова коснулась букв пальцами, а потом заметила Лондон, которая топталась у проема склепа.

Она медленно начала двигаться через пыльный, удушливый воздух, не останавливаясь, приближалась ко мне. И как только Лондон встала рядом со мной – достаточно близко – я ощутила исходящий от нее холод, протянувший свои морозные пальцы прямо из ее обледеневших костей.

Я вспомнила, как она смотрела на меня на дне бассейна. Как хотела, чтобы я узнала, какой она стала.

– Что случилось? – спросила Лондон, хотя прекрасно все понимала. Должна была понимать. Теперь уже ее длинный тонкий палец очерчивал контуры букв в названии городка, как совсем недавно мой. Он был ужасно холодным и обжег мою руку, которую я не успела опустить.

Она прочитала слово, но даже глазом не моргнула.

– Это такой городок, – неожиданно для себя самой заговорила я. – Тот самый на дне водохранилища, о котором все время говорит Руби.

– Я знаю, – ответила Лондон.

– Знаешь?

– Я кое-что знаю, – сказала она. – Руби говорила мне.

Она прислонилась к стене, и мне сразу же показалось, как вокруг нее задвигались тени, согнувшись к ее ногам, словно хватаясь за них. Может быть, мы были здесь не одни; может быть, у нас была компания, которая вышла подслушать нас.

Мои собственные ноги становились тяжелее. И тут я ощутила его – знакомый рывок за лодыжку, но, прежде чем он смог унести меня назад, вернуть в ту ночь, которую мы с Лондон вспоминали совершенно по-разному, в склеп заглянула ее подруга.

– Эй, девчонки, нам скучно! – задыхаясь, прокричала Аша. – Знаете, что мы сделаем? Поедем на качели! К стадиону!

Тут же подбежала Ванесса.

– Точно-точно! Что думаешь, Лон?

– Давайте, – с ничего не выражающим лицом ответила Лондон.

Может быть, на самом деле ей хотелось остаться наедине со мной, здесь, в этом темном склепе, где были только мы. Но все-таки она уступила своим друзьям и пошла за ними.

Я не могла успокоить свое бешено колотящееся сердце еще несколько минут.

Мы вышли из склепа, и оказалось, что на улице уже совсем темно. На мгновение мне показалось, что мы пробыли внутри целую вечность. И тут же я решила проверить, не писала ли Руби.