Волшебство не вызывает привыкания

Итак, для начала я представил себя, уж какого есть. Боящегося каждого шороха, замученного и с прорехами во всю голову. Затем попытался вспомнить его, в шутку назвавшегося Сциндапсусом. Он ехидный, саркастичный, импульсивный. Уверенный в себе, в конце концов. Этого мне явно не хватает… Теперь, по идее, нужно присоединить получившийся образ к собственному. Пусть они станут одним целым!

Прислушался к собственным ощущениям — ничего. Помассировал виски, зажмурился до цветных сполохов перед глазами, но всё оставалось без изменений. Я что-то делаю явно не так.

Хотя… Почему я о нём, как о чём-то постороннем думаю? Это же неправильно. Он — это я сам! Со всеми недостатками, косяками и прочими тараканами. Не нужно кого-то присоединять, мы уже — едины.

— А здорово я со сциндапсусом придумал… — произнесли мои губы, и сознание пронзила яркая вспышка.

1

На секунду показалось, что мозги не выдержат и вскипят от натиска этого яростного всепоглощающего света. Хорошо, что заранее обхватил ладонями грозящую лопнуть голову, иначе запачкал бы соседние стеллажи со стенами. Все те пытки, что пришлось пройти, показались детской забавой в сравнении с ЭТИМ, заставляя меня выть на одной протяжной ноте. Но к счастью, боль так же стремительно прошла, как и явилась.

Я протёр слезящиеся глаза и увидел двух крайне удивлённых мужчин, замерших на пороге. Один в тёмно-синем халате, невысокий, с уже заметной лысиной. Чуть пониже груди напирала на пуговицы округлая мозоль от тяжёлой работы. Иван Трофимов, явился не запылился. Хрен тебе в салате, а не мою исколотую вену!

Справа от него высился субъект посерьёзней, в чёрных брюках и рубашке. Мордоворот напоминал типичного охранника супермаркета — существа в принципе безобидного, пока не тронешь товар, но здесь так предпочитали одеваться самые опасные работники.

Санитары. Чтоб у них руки поотсыхали…

Сергей Дударенко

Уровень — 0

Лицо тяжёлое, нос свёрнут набекрень, на бедре — обязательная кобура. Без неё они в стенах учреждения не передвигаются, хотя каждый играючи свяжет нескольких буйных одними голыми руками.

— Мужики, давайте без глупостей, — попросил я, пятясь обратно к окну. — Вы меня не видели, я — вас. И разойдёмся, как в море корабли.

Но моё предложение наглым образом проигнорировали.

— Вань, ты что, не пристегнул его? — угрюмо спросил санитар, не поворачивая головы.

— Прикалываешься?! Да тут Старый с Корчмой были, он туго сидел на всех четырёх захватах! — пухляш потряс головой, будто хотел, чтоб я развеялся и оказался снова в кресле.

— Ладно, Худини хренов, давай без глупостей, — черный стал надвигаться на меня, положив руку на кобуру.

Трофимов стал заходить с другой стороны, беря меня в клещи. Тактично, ничего не скажешь…

— Я нормальный, мне не нужно ваше сраное лечение!

В спину упёрся твёрдый подоконник. Все, отступать больше некуда. Да мне и не нужно, место для обороны идеальное — по бокам хрупкие стеллажи, позади окно, нападать придётся только в лоб.

— Разговорчивый ты больно, — проворчал санитар. — Тут нормальных нет.

На такое утверждение возразить было нечем. Тем более, он уже преодолел большую часть пути и мог оказаться у меня перед носом одним рывком. Самое время выложить козырь на стол. Точнее — выкинуть.

Я хватил стоявший на подоконнике горшок с кактусом и швырнул его в сторону мордоворота. Тот, ничуть не растерявшись, ловко схватил ёмкость одной рукой, даже ни разу не уколовшись. Отличная реакция — боксёр, наверное. Был.

— Рост!

В этот раз движение далось куда лучше, ведь запястья ничего не стягивало. Линия получилось — на загляденье, а эффект превзошёл самые смелые ожидания. Шипы пустынного растения сразу выросли раз в десять, превратившись в настоящие полуметровые колья. Правда, всего на пару секунд, но санитару этого хватило.

Ненавистную чёрную рубашку пробило в десятке мест. Где-то неглубоко, а местами и насквозь. С хрипом мордоворот выпустил злополучный горшок из рук, рассыпав по полу землю и почерневшие остатки кактуса. Трофимов с перекошенным от ужаса лицом замер на месте, не предприняв ни малейшей попытки как-то помочь превратившемуся в подушечку для иголок коллеге. Тряпка.

Но его замешательство оказалось очень кстати, ведь на плитке я оказался ещё раньше сражённого противника, опрокинувшего столик с пузырьками. Накатила такая слабость, будто из меня весь воздух спустили., оставив лишь шкурку, обтягивающую неподъёмные кости. Только и осталось, что сползти по стеночке и безучастно наблюдать, как продырявленный санитар нехотя истекает кровью. И елозит ногами по полу.

Даже моргать было тяжело. Судя по всему, следующая попытка провернуть подобный фокус может стать для меня последней.

Правда, Трофимову об этом знать совсем не обязательно.

— Ну, что, выбирай, — я громадным усилием воли поднялся обратно на ноги, опираясь об подоконник. — Тут ещё два цветочка…

Вообще-то, про цветы — громко сказано. В оставшихся горшочках стыдливо сидели две молоденькие фиалки, едва выпустившие по третьей паре листочков.