Волшебство наизнанку

А что, если у неё никогда не будет друзей, и все обеденные перерывы ей придётся прятаться в женском туалете, пытаясь не превратиться в бобротёнка?

В дверь позвонили. Нори подскочила и побежала открывать. На крыльце стоял высокий длинноногий мальчик, с бледной кожей и красивыми ровными зубами. И с пушистыми волосами, как у Нори. Кудряшки пружинками стояли у него на голове, не поддаваясь законам гравитации.

– Привет, – сказал мальчик. – Я Элиот.

– Привет, – Нори заставила себя улыбнуться.

– У тебя улыбка фальшивая, – заметил Элиот. – Это ничего. У меня тоже.

– Что?

– Сегодня первый день занятий. Брр. И первый день в классе перевёрнутой магии. Все будут на нас пялиться, и не от зависти.

Нори моргнула.

– Мы теперь официально отсталые, – продолжал Элиот. Он покачал головой. – Я знаю некоторых ребят из этого класса, и кое-кто из них напуган. Остальные же…

Нори всё ещё не могла вымолвить ни слова. Испуганные и отсталые? Ну почему она просто не могла поступить в Академию Мудрецов?

– Пошли, – сказал Элиот, перепрыгнув сразу все ступеньки крыльца. – Я здесь всю свою жизнь живу, так что знаю самый короткий путь.

Разве самый короткий путь ещё и самый лучший? – хотела спросить Нори. Но не стала, зато вопросами её засыпал Элиот. Он оказался болтуном.

– Какое у тебя любимое мороженое?

– Шоколадное, – ответила Нори. Они с Далией обе любили шоколадное. Хотон – персиковое. Отец вообще не ел сладкое.

– А любимое животное? – спросил Элиот.

– Дракон, – сказала Нори. Она их никогда не видела – разве что однажды, когда ненадолго превратилась в одного, – но мечтала как-нибудь съездить в Австралию и посмотреть на диких драконов.

– Какой любимый цвет?

– Фиолетовый.

– Твоя тётя сказала, ты смешиваешь животных, когда превращаешься. Это, наверное, страшно?

Нори насторожилась. Он знает? Конечно, знает. Отец сказал тёте. Тётя рассказала в школе. Так она и попала в класс перевёрнутой магии.

– Да уж, страшновато, – ответила она Элиоту.

– А в нормальных можешь превращаться?

– Иногда.

– А почему ты темнокожая, если твоя тётя белая?

– Папа темнокожий. Мама была белой.

– Расскажешь про свою маму?

– Нет, прости, – сказала Нори. Что она могла ему рассказать? Что она вообще знала про неё? Девочка плохо её помнила.

Но Элиот не останавливался:

– Она что, умерла? Говорят, она умерла.

– Похоже, ты всё уже знаешь.

– Расскажешь про своего папу?

– Нет.

– Ну хоть что-нибудь расскажешь?

Тьфу-ты. Нори растерялась. Она не хотела откровенничать сейчас. Или вообще когда-нибудь. Но расстраивать Элиота ей тоже не хотелось. Вряд ли ей ещё представится такая замечательная возможность подружиться с кем-нибудь.

– Тук-тук, – сказала она.

Он улыбнулся.

– Кто там?

– Я.

– Кто – я?

– Тук-тук, – повторила она.

– Кто там?

– Я.

– Кто – я?

– Тук-тук.

– Кто там?

– Мяу.

– Кто – мяу?

Нори усмехнулась.

– Просто мяу. Я устала ждать, пока ты откроешь дверь, и превратилась в кошку.