Волшебный поцелуй

— Но вы ведь ему еще и заплатите за содействие. Какова плата за план? — В глазах у Одни заблестели жадные огоньки.

Густав прищурился, словно раздумывая, стоит ли называть этому щенку сумму.

— Тысяча американских долларов. У Одни даже челюсть отвисла.

— Вы и вправду так сильно хотите эту девку даже после того, как она глумилась над вами, когда вы корчились от боли?

Столь неуместное напоминание вызвало известную Одни реакцию: немец набычился и зарычал.

— У вас такое доброе сердце, мистер Густав, — поспешил добавить Одни, — что вы способны простить этой рыжей бестии ее свинство.

— Если я позволю герру Бирмингему или даже Куперу спокойно жить после того, как они обвели меня вокруг пальца, кому-то еще может прийти в голову идея меня дурачить, — прорычал Фридрих.

— Вы и впрямь готовы заплатить Куперу столько денег за исполнение ваших приказов, тогда как он сам заварил всю кашу и продал вам девчонку, уже получив семьсот пятьдесят долларов от Бирмингема? Как вы можете такое прощать?

— Если Купер приведет мне девчонку, то я буду считать себя в выигрыше: по мне она стоит тех денег, что я за нее плачу. Если нет — я скормлю его рыбам. На самом деле я намерен рассчитаться с ним за обман, но это будет после того, как он доставит мне женщину. Если он убьет Бирмингема, чтобы мне угодить, — усмехнувшись, Густав махнул рукой, — его за это повесят, а не меня.

Одни все еще никак не мог прийти в себя. Тысяча долларов, когда вокруг полно девок и за пять долларов можно найти любую на свой вкус!

— Простите, мистер Фридрих, вы уверены, что хотите иметь дело с человеком, которому не можете доверять? Как бы Купер опять вас не надул.

— Я дам ему последний шанс. Если он не сделает то, что от него требуется, его ждет смерть, если сделает — я дам ему тысячу за вычетом того, что он у меня украл. Пригласи Фрая ко мне, я желаю обсудить с ним это дело.

Одни кивнул.

— Готов исполнить любое ваше желание, благодетель, — со смесью угодливости и нахальства произнес он.

Прогулка по магазинам подходила к концу, когда Джеффри заметил, что жена устала. Чета Бирмингем села в ландо, и Джеффри велел Тадеушу покатать их по городу. На этот раз Рейлин с интересом смотрела по сторонам. Муж показывал ей достопримечательности, рассказывая занятные истории, связанные с тем или иным местом, а позже предложил пообедать.

— Если ты не слишком устала, я бы отвел тебя в ресторан, который сам очень люблю. Он как раз за углом. Как насчет того, чтобы пройтись туда пешком?

Рейлин чувствовала себя вполне отдохнувшей после неторопливой прогулки в ландо, и, хотя она сильно сомневалась в том, что где-либо ей могут предложить пищу более изысканную, чем та, что обычно подавали в Оукли, с мужем она готова была пойти куда угодно.

— Какой восхитительный вечер, Джеффри! Если бы я не была так страшно голодна, то предложила бы еще погулять.

— О каком именно голоде идет речь? — поинтересовался Джеффри, как бы невзначай касаясь ладонью ее полной груди.

— И о том, и о другом! — со смехом ответила Рейлин, чувствуя, как по телу пробегает знакомая дрожь.

— Что ж, сама виновата. — Зеленые глаза Джеффри таинственно блестели в сгущающихся сумерках. — Теперь я весьма решительно настроен на то, чтобы снять комнату на часок и утолить свой голод.

Рейлин погладила мужа по лацкану сюртука. Наступало время возвращаться домой, и она задумалась о том, что их ждет в Оукли. Сегодня впервые с тех пор, как прозвучали традиционные клятвы у алтаря, им предстояло провести вместе всю ночь. Если утро послужило лишь прелюдией к тому наслаждению, что можно извлечь из слияния в одно двух любящих тел, то ночью им едва ли удастся уснуть.

— О, я бы предпочла поскорее вернуться домой, в нашу комнату. Мы могли бы запереть все двери и оставаться в спальне до тех пор, пока не почувствуем себя готовыми к другого рода занятиям. К тому же, — Рейлин кокетливо взмахнула ресницами, — у меня есть ночная рубашка, которую ты до сих пор не видел. Я хранила ее для нашей первой совместной ночи.

— Противиться искушению выше моих сил.

— Эй, что это вы тут делаете?

Рейлин и Джеффри одновременно обернулись на голос Купера Фрая, который с пьяной ухмылкой направлялся прямо к ним.

— Если бы я мог верить своим бедным старым глазам, я бы подумал, что это мои знакомцы, Бирмингемы.

— Вижу, Фрай, что ты не способен держать слово, — нахмурившись, ответил Джеффри. — Согласно нашей договоренности, ты должен был оставить нас в покое.

Бородач в засаленной грязной одежде сделал шаг в сторону, но Джеффри, разгадав его намерения, схватил жену за руку. — Что такое, — заплетающимся языком проговорил пропойца, от которого сильно несло перегаром, — мы стали слишком гордыми, с такими, как я, больше знаться не хотим?

— Ты пьян, Фрай, — презрительно процедил Джеффри, — иди найди себе помойную яму и проспись там.

Фрай закатил глаза и патетическим тоном воскликнул:

— Мне некуда идти! Из квартиры меня выгнали за неуплату. Может, племянничек, одолжишь своему несчастному дяде пару сотен американских монет?