Волшебный час

Ах, как же он по ней скучал, как скучал! Несмотря даже на их чудовищную ссору, которая произошла после его долгого отсутствия в последний раз. Но то ведь был долгосрочный контракт, неужели она не могла понять? Нет, она полностью зациклена на себе и своей собственной работе. Даже не замечала, что рядом с ней — настоящий мужчина, с достойной работой, которую надо ставить на первое место.

Адель никогда не воспринимала его работу всерьез. А ведь он работал в проектах с видными режиссерами. А уж о зарплате вообще можно не говорить, такой высокой она была. И вот, тот самый проект, из-за которого ему пришлось уехать… Очень важный проект. Но Адель отказалась поддержать его успех.

Ник взглянул на часы и разволновался: уже половина восьмого, где же Адель? Превратилась в соню? Впрочем, надо проверить, вдруг что случилось.

Он бегом взбежал по ступеням, но перед дверью остановился, вспомнив, как мило иногда сопела Адель рядом с ним…

Прислушался. Ни звука. Странно.

Тогда Ник пошел на рискованные меры: распахнул дверь и удивленно уставился на несмятые простыни, белизной сверкающие в лучах утреннего солнца. Внутри неприятно похолодело. На тумбочке у кровати он нашел записку, в которой сообщалось о том, что Адель остается у Моны, не желая его больше видеть.

Боже, и он проделал весь этот путь только ради того, чтобы лицезреть пустую спальню? Ник открыл шкаф с одеждой. На вешалках аккуратными рядами висели юбки, брючки, блузочки. Хорошо, хоть не навсегда ушла.

Ник угрюмо спустился вниз. Только он сошел с последней ступеньки, как услышал скрип входной двери. Это была она, его жена. Вернулась!

Адель, увидев его, вздрогнула. Потом покраснела.

— Тебя не было тут ночью, Адель?

Она чуть было не споткнулась, заходя в холл.

— Полагаю, это не обсуждается.

Не обсуждается? Да что о себе возомнила эта женщина?

— Но ты еще пока моя жена!

Адель положила свежую газету на столик и тяжелым взглядом уставилась на так называемого мужа.

— Ну, уж это-то поправимо…

Ник задохнулся, стрелой рванул из дома в сад, а там — в свою студию. Дверь за ним захлопнулась с треском. Надо же, не его это дело, как же!

Боже, что он наделал? Ведь он хотел с ней поговорить, а ноги сами собой унесли его прочь. Но обратно он ни за что не вернется. По крайней мере, сейчас.

В уголке студии по-прежнему стояла Этель, манекен, который ему как-то удалось спасти от неминуемой гибели. Хотя бы она не изменилась с тех пор. Все такая же.

— Как думаешь, у меня есть еще шансы, а, Этель? Мне нужен чисто женский совет.

Этель немигающе смотрела в окно.

Ник лишь вздохнул.

— Спасибо за молчание и понимание, Этель.

Адель работала за компьютером, когда в комнату вошел Ник. За это время она успела немного прийти в себя и успокоиться. И Ник никогда не узнает, как ей хотелось поцеловать его…

— Я занята, — сухо бросила она, не поворачивая головы.

— Нам надо поговорить. Это ненадолго.

Она пожала плечами, упорно продолжая смотреть в экран. Напрасно Адель пробегала строчки глазами — смысл написанного не доходил до нее. Через пару минут молчания она сдалась.

— Ладно. Поговорим, — она повернулась к нему в кресле и сложила руки на груди. — Давай, валяй!

Ник покачал головой.

— Не в таком тоне. Может, нам лучше прогуляться? Например, как ты насчет ланча в кафе?

Как давно это было! Она любила ходить в кафе с Ником. Они садились в любимом кафе на открытую веранду, если это было летом, а зимой — у пышущего жаром камина. Не хотелось вспоминать о былом, но пришлось. Может, он и прав. Надо обсудить кое-что. И тогда она сможет освободиться от этих проклятых воспоминаний.

— Ладно, но платишь ты.

— Конечно.

В ответ Ник сверкнул своей знаменитой улыбкой, и Адель поняла, что опять поддалась на его обаяние.

— Так о чем ты хотел поговорить, Ник?

Они сидели в кафе, просматривая меню, и болтали о какой-то ерунде. Но ведь они пришли сюда разговаривать о чем-то важном, по словам Ника. Давно пора бы и начать.

Ник возил по тарелке кусочек жареного картофеля.

— В этом году матери шестьдесят пять.

Адель кивнула.

— Знаю. — И тут же нахмурилась.

Что он имел в виду? Она подалась вперед и попыталась поймать его взгляд. Но Ник продолжал гонять по тарелке пару зеленых горошинок.

— Как она?

После ухода Ника Адель свела все контакты с его семьей на нет. Правда, она посылала поздравительные открытки и короткие сообщения, но не больше. Телефонную трубку не поднимала никогда, только автоответчик прослушивала. И своего добилась: вскоре звонить ей перестали.

А на самом-то деле ей просто было страшно. Она боялась, что его мать и сестры будут холодны с ней. А в таком тоне общаться не хотелось. Уж лучше так, чем потом вытирать слезы обиды.

Наконец он поймал одну горошину на вилку и проговорил:

— Ты же знаешь мать…

Да, она знала ее, пожалуй, даже лучше, чем собственную. Своих родителей она не видела около трех лет. Они вынуждены постоянно переезжать с места на место — такая работа была у отца.