Волшебный час

— Две с половиной тысячи долларов. Она сама попросила, чтобы ей заплатили наличными. Клянусь вам, я сам не предлагал.

— Каким образом вы передали ей эти деньги?

— Ее отец живет около Скоттдейла. Раз в год она навещает его, а потом объезжает окрестности, ищет работодателей по каталогам. Мы обсудили все и…

Да, если бы этот тип проехал, не дай Бог, на красный свет, он бы, пожалуй, сам на себя надел наручники, сдался полиции и попросил судью назначить ему максимально суровое наказание.

— Вы все обсудили и что? Вы отдали ей деньги?

— Да, в конверте. Но я обещаю вам, что это больше не повторится.

Ну смотри у меня, подумал я, вешая трубку. Один — ноль в пользу послушных мальчиков.

Я порылся на полках, найдя в итоге две книжки — Стивена Кинга и Тома Клэнси. И отнес к ней в комнату. Я не хотел, чтобы она возненавидела свое вынужденное пребывание в моем доме. Я не хотел, чтобы она думала, что я полуграмотный кретин, который если и читает, то только статистическую литературу. Хотя это было очень близко к истине. Она ведь писатель, у нее полки ломятся от книг. А мне чем ее поразить? «Знаешь, Бонни, я книг-то особенно не читаю, зато просматриваю в день по три газеты и не пропускаю исторических познавательных телепрограмм. Хочешь, я расскажу тебе о битве при Мидуэе [37]? Или биографию Меттерниха? Только попроси».

— Это тебе на потом, — сказал я. — Я теперь давай поговорим.

Я поднял шторы и выглянул в окно. За окном царили волшебные сумерки — час перед закатом.

— Хорошо, но… Я ни в коем случае не хочу учить тебя, как лучше выполнять твою работу. Но, может, ты позвонишь Винсенту Келлехеру?

— Зачем?

— Затем, что он сказал тебе неправду. А я собираюсь сказать тебе правду. Я знаю, что сама все запутала, а теперь ты даешь мне еще один шанс. Ну, и я хотела бы быть достойной твоего доверия. И я хочу, чтобы ты поверил тому, что я собираюсь сказать.

На этот раз коп победил во мне мужчину. Не стоит позволять ей думать, что я на ее стороне. Ей предстоит убедить меня. Я сказал:

— Я, может, потом ему позвоню. А теперь расскажи мне, как вы возобновили отношения с Саем.

15

— Когда вы с Саем расставались, ты испытывала только отрицательные эмоции?

— Нет.

Бонни прислонилась спиной к изголовью кровати. Это была дешевая деревянная развалюха с плетеной спинкой, которая пищала, стоило только лежавшему на ней легко вздохнуть. Бонни была одета так же, как и в тот момент, когда я застал ее складывающей полотенца: красные шорты в обтяжку и черная майка. Белые носки, в которых она была до этого, испачкались, пока мы бежали через лужайку, и она их сняла.

Она сидела, прижав колени к груди, обхватив их руками и положив на руки подбородок. Да уж, гибкости ей было не занимать: в такой позе мог чувствовать себя комфортно разве что восьмилетний гуттаперчивый мальчик.

— В тот день, когда я подписала соглашение о расторжении брака, он пригласил меня на обед. В ресторан «Цирк». Мягкое освещение, мягкие льняные салфетки. Мягкая пища, даже жевать не нужно. Мы сели по одну сторону стола. Он сжал мою ладонь под столом и сказал: «Я очень перед тобой виноват. Я не сумел тебя любить так, как следовало. Но я всегда буду рядом с тобой, Бонни».

Очевидно, умей Муз говорить, она сказала бы Бонни то же самое. Псина положила морду на одеяло и ждала, пока Бонни ее погладит. А потом развалилась на моих ногах.

— Ты отдернула руку, когда он это сказал?

— Нет, зачем же, это было еще до того, как принесли закуски. И потом, видишь ли, Сай вел себя по-своему честно. Он в самом деле верил в то, что говорил, несмотря на то, что через двадцать секунд после нашего расставания на железнодорожной станции, думаю, начисто выбросил меня из головы. Но поскольку я не чинила ему препятствий в разводе… То есть я, конечно, скандалила и требовала объяснений, но и только. Я не претендовала на алименты. Поэтому он был мне благодарен. И если бы его кто-нибудь спросил: «Сай, а что за баба твоя вторая жена?», он ответил бы: «Хм-м, вторая жена? Ну как же, Бонни. Такая милая. Такая непосредственная». Это забавно: зло он помнил всегда, а добро на него не производило никакого впечатления.

— А почему ты не боролась за то, чтобы сохранить брак?

— Потому что…

Она сложила ладони вместе, как в молитве, и коснулась губ кончиками пальцев. Потом сказала: