Волшебник в Мидгарде

Слов для выражения своего возмущения она подобрать не сумела.

Тут до девушки дошел смысл сказанного Гаром.

Он понял это по ее глазам и кивнул.

— Никто из вас даже единым словом не восстал против баронов. Потому что, будь среди вас разлад, как бы вы сумели противостоять гигантам? Но разница в том, что правительство гигантов не цепляется за власть, и по сути дела народ правит сам собой. И таланты каждого востребованы обществом. Дети посещают школу, причем все — и мальчики, и девочки. За парту сажают также новоприбывших гигантов — тех, кто был изгнан из Мидгарда, только по вечерам. Они учатся читать и писать, а также пользоваться специальным языком чисел, который называется математикой, и другим наукам. Например, обучаются строить дома и дороги, а еще тому, что в моем детстве называлось физикой и химией. Они также изучают литературу и историю — по крайней мере то, что здесь знают в этой области.

— Подумаешь, кто не умеет рассказывать истории!

Алеа цеплялась за последние привычные ей понятия.

— Разница в том, — возразил Гар, — что гиганты знают такие истории, которых в Мидгарде даже не слыхивали! Например, откуда пошли имена богов.

— Ну, это ты мог бы спросить и у меня! — съязвила Алеа. — Мы все учим Сказание о Кольце. Я бы сказала, что мы растем, исполняя эти древние песни, по крайней мере лучшие из них.

— Ну да, арии Вагнера, — кивнул Гар. — Но гиганты установили настоящий их источник — древнегерманские саги, «Кольцо Нибелунгов». А это, заметь, большая разница.

— Не вижу никакой, — упиралась Алеа.

В этот момент к ним подошла, неся тарелки с дымящимся мясом, Орла и тоже остановилась поболтать с гостями, так что Алеа сумела высказать Гару свое мнение только после ужина, когда гиганты начали рассказывать всякие охотничьи истории и распевать песни.

Многое из этого оказалось хорошо знакомым девушке — похожие предания Алеа слышала в детстве. Но по мере того, как до нее доходили нюансы, глаза бывшей рабыни в буквальном и переносном смысле раскрывались все шире и шире.

К тому моменту как Орла проводила их с Гаром к гостевому дому, голова Алеа шла кругом от новых впечатлений, и она едва не забыла поблагодарить гостеприимных хозяев.

Либо новые впечатления, нежданно-негаданно обрушившиеся на нее, или усталость и скудное питание последних двух месяцев, а может, то и другое вместе... возможно, смерть родителей и короткое, но полное унижений, пребывание в рабстве — но, так или иначе, сознание Алеа каким-то образом изменилось до такой степени, что ей приснился сон, каких она до сих пор никогда не видела.

Сначала девушка погрузилась во мрак, что обычно случалось с ней, когда она засыпала, но на этот раз она прекрасно понимала, что с ней происходит.

Раньше Алеа как бы проваливалась в сон, затем ее посещали сновидения, а затем она просыпалась. Сейчас же она почувствовала вокруг себя какую-то мягкую, бархатистую черноту, сначала теплую, а затем гладкую и прохладную. Затем посредине неспешного мироздания возникла яркая точка, которая начала расти и постепенно, к вящему изумлению сновидицы, превратилась в человеческое лицо.

Загадочное порождение тьмы физиономистического характера задумчиво парило, вращаясь по трем осям координат, на фоне антрацитового зеркала иллюзий. Когда оно приблизилось к сознанию Алеа на расстояние удара кинжалом сомнения, то оказалось, что это лицо старца, обрамленное длинными седыми прядями: длинная седая же борода сметала последние крошки с обеденного стола реальности — странное зрелище: то ли дедушка, то ли виденье...

Алеа слегка испугалась: почему-то непроясненная парсуна напомнила ей стюарда во время достопамятного судилища.

Затем девушка решила, что предстала перед грозными очами самого Одина... Хотя нет, у Одина вроде только один глаз, а у этого все на месте.

— Не бойся, — прошелестел обволакивающий голос. — Я — Чародей и пришел, чтобы поведать тебе о Пути истинном!..

Глава 11

Алеа почувствовала раздражение и решила выплеснуть его на неизвестного героя своих сновидений.

— Как ты посмел вторгаться в мои сны! Чего тебе надобно, старец?

— Прошу прощения, — произнес Чародей с виноватой улыбкой. — Не будь я уверен, что знание Пути пойдет тебе только на пользу, я не стал бы зря приставать к тебе.

Алеа ощутила некоторое любопытство.

— Какого Пути? Что это за Путь?

— Путь Добродетели! — торжественно прогудел Чародей.

— Уж я наслышалась об этой твоей добродетели, — вспылила Алеа. — Ничего, кроме лжи и пустой болтовни! Если ты собираешься рассказывать мне, что я должна что-то потерять, чтобы другой мог нечто выиграть, то можешь возвращаться туда, откуда появился! Довольно я безропотно склонялась пред ударами судьбы! Только и остается, что уснуть... и видеть сны.

Сквозь кровь и пыль.

И она замерла, ожидая, что сейчас последует удар грома, блеснет вспышка молнии, а земля разверзнется у нее под ногами, и ее поглотит бездна. Одновременно она была исполнена решимости, что ни за что на свете не выдаст свой страх перед этим невесть откуда взявшимся грозным старцем.