Вольные

Телегу с воеводой загнали под виселицу, чтобы отец видел мучения своих чад. Казаки начали стегать кожаными кнутами с острыми иголками извивающихся в конвульсиях и боли детей. Их поросячий визг заполнил площадь. Кровь ручьями стекала на онемевшего от страшных видений отца. Понимая, что воевода совсем лишился дара речи, казаки отрубили ему голову, а детей скинули со столбов на землю.

Следом приволокли митрополита Иосифа, и, объявив его дьяволом, вырвали из груди сердце чугунными клешнями, раскалёнными до красна. Некоторых возмущавшихся произволом восставших казаков побили и вместе со стрельцами изрубили саблями. Мёртвые тела покидали в яму, где лежали безголовые дьяки, после чего начали грабить жилища покойников.

– Смотри, Стёпка, сколько бус да побрякушек серебряных для своей блудницы насобирал нахлебник! – говорили Степану Разину казаки, обшаривая комнаты в доме убитого воеводы. – Возьми золотые серьги да кольца, своей царевне подаришь.

– Бабе несносной сколько не принеси, всё малу будет. Что в ней проку для души казацкой, только бремя тяжёлое, – отвечал Разин, листая записи бывшего хозяина дома.

– Взял с собой, будь любезен подарочками да гостинцами баловать, – смеялись казаки.

– Тьфу, на вас дармоеды бесстыдные! Растрещались о бабе словно тетерева надутые, не к добру посадил я её на кораблик свой, видно час пришёл распрощаться нам.

– Да что же ты, Стёпка, утопить что ли её собрался в Волге-матушке? – засмеялись казаки.

Тяжело посмотрел на них атаман, хмуря свои чёрные брови.

В полдень казаки вместе с примкнувшими к ним мужиками потащили награбленное добро на стоявшие в засаде струги. Отчалив от берега, вместе с атаманом они раскупорили кувшины с вином и начали отмечать успешное взятие очередного города. Запьянев, один из ближайших к Разину казаков Ерёма, поднял кружку за погибшего друга атамана в бою у Свиного острова:

– А помянем друга нашего, ушедшего к праотцам, недалече как позапрошлым месяцем!

– О ком это ты, Ерёма, говоришь?

– О Сергее Кривом, растерзанном персами!

– Добрый был казак, вольной жизни преданный!

Казаки подняли кружки вверх и выпили за своего погибшего в бою братушку.

– Славно мы тогда порубали бусурман каспийских!

– Столько золота унесли, что надолго хватит!

– Сплюнь, Ерёма, чтобы сглазу не потворствовать.

– Духи водяные нам покровители, и водица тёмная словно матушка! – отвечал Ерёма, наливая вина в кружку. – Таких подарочков ещё не видали мы как у Разина в горнице.

Казаки засмеялись, понимая на кого намекает Ерёма. Атаман, порядком захмелевший, выкинул за борт пустую кружку и закричал:

– А ну приведите эту смиренную!

Казаки привели персидскую княжну, ожидающую атамана в его небольшой корабельной комнатке. На ней были одежды, затканные переливающимся на солнце золотом и серебром. Кроме того, ткань была богато убрана жемчугом, алмазами и другими драгоценными камнями.

– Ай да красавица, ай да царевишна! – не удержался кто-то из казаков.

Княжна и вправду была столь молода и столь прекрасна, подобно сказочной королеве, скрывающей своё застенчивое восточное личико за тонкой вуалью, что редкий мужик удержался бы перед её пленительными чарами. Её приветливый нрав и подневольный страх перед жестокостью своего хозяина ещё более украшал её и завораживал любого из казаков.

Разин взял её за руку и обнажил ангельское лицо перед казаками:

– Ну что, бесстыдники, хороша моя колдовница?

– Хороша, Степан! Ой как хороша, – ответили казаки.

– Ну раз вам люба, то и Волга-матушка полюбит! – сказал Разин и повёл к борту ладьи свою пленницу. – Ты прекрасна, река, Волга-матушка: широтой необъятная, глубиною бездонная! Столько золота, серебра и драгоценный камней подарила ты мне – ни одному казначею во век не пересчитать! Стала матерью ты моей чести, летописицей моих подвигов! Ну а я, будь неладен, ещё до сих пор не отблагодарил тебя, ничего не принёс тебе в жертву! Не хочу и не умею быть неблагодарным! Принимай и ты от меня подарочек, Волга-матушка!

С этими словами атаман ловко схватил несчастную княжну одной рукой за шею, другой за ноги и бросил за борт ладьи в реку. Никто из казаков не успел даже дёрнуться, как раздался девичий визг, и тело царицы плюхнулось в воду.

– Что, окаянные, баб не видели что ли вы в своих хатах соломенных? Или обо мне думали плохо? Никогда не менял и не будет менять Степан Разин казаков на прелестниц заморских! Бабы то пустое дело, недостойное настоящего, неказацкое! Наша вольница впереди лежит! Грабежи обратим мы в мятеж всенародный и сметём наконец тиранию боярскую! Спросим с государя, как он допустил беззаконие на земле русской, насадив бородатых отступников возле себя аки сорняков бесполезных! Вдоль реки нашей Волги-матушки будут колья торчать с головами предателей, обратившими жизнь казацкую в подневольное рабство!

Глава 3. Современный Буратино