Волнолом

– Золотые слова, мой мальчик! Ах, если бы все наши выпускники рассуждали так же, как вы! Многие, вероятно, заподозрят меня в излишней сентиментальности, в склонности к старческому брюзжанию, но все же мне кажется, что молодые люди, пребывая в плену сиюминутных страстей, забывают порой о своих корнях…

Тараторя, он запер массивную дверь на ключ. Повинился:

– Мне очень стыдно, Генрих, что не приглашаю вас для беседы. Убегаю – через полчаса назначена встреча. И представляете, какая досада – мой новый секретарь-референт, милейший и очень толковый юноша, в выходные подхватил простуду и не сможет меня сегодня сопровождать. А я так на него рассчитывал! Он превосходно владеет материалом, помнит назубок все нужные цифры. Барон наверняка оценил бы…

– Прошу прощения, – Генрих навострил уши, – вы сказали «барон»?

– Совершенно верно – барон фон Вальдхорн. Еду сейчас к нему.

– А зачем, если не секрет?

Получилось несколько нагловато, но Генриху в данный момент было плевать на вежливость. Ректор, впрочем, не обратил внимания:

– Ну что вы, какие секреты? Об этом весь город знает. В субботу был благотворительный бал, барон сделал университету пожертвование – весьма крупное, между прочим. Однако предупредил, что будет несколько уточнений по поводу целевого использования. Я звонил ему сегодня – он подтвердил, что ждет.

– Ага, – задумчиво сказал Генрих. – И супруга у него просто очаровательна…

– О да! Но она, к сожалению, с утра в отъезде – барон обмолвился в разговоре.

– Вот как?

Решение созрело мгновенно. Было бы неразумно ломиться к Сельме при свидетелях, с воплем: «Сдохни, змеюка!» Она ведь уже не подозреваемая, а добропорядочная гражданка, причем из высшего круга. Так что Генриха быстро упекут за решетку. Нет, с ней он встретится где-нибудь в тихом месте, без лишних глаз. А вот пообщаться с бароном в ее отсутствие… Завести разговор о прошлом…

Да, это может оказаться полезным. Когда еще представится случай побеседовать с мертвецом?

– А знаете, герр ректор, – Генрих широко улыбнулся, – я с удовольствием напросился бы к вам в попутчики. Я, конечно, не ваш чудесный юноша-референт и цифрами столь искусно не владею. Но, копаясь недавно в литературе, наткнулся на одну тему, которая наверняка будет интересна барону. И если увижу, что вам приходится туго, отвлеку на себя внимание…

Продолжая городить эту чушь, он незаметно шевельнул кистью правой руки – изобразил руну «феху», дословно означавшую «скот». Нет, Генрих не рассчитывал внушить собеседнику тупую покорность, подчинить волю – для этого нужны навыки, как у Сельмы. Но ректор на пару секунд замешкался, сбился с мысли. В складках морщин у него на лбу, словно бисеринки пота, блеснули крохотные чернильные брызги.

– Так вы не против? – поднажал Генрих.

– Что?.. – Ректор, достав огромный платок, вытер лоб. – Ах да, конечно, буду рад вашему обществу… Вы ведь в университете не чужой человек…

– Отлично. В таком случае – в путь.

Глава 3

Пока экипаж катился по мостовой, глава университета молчал – сидел, будто оглушенный, растерянно помаргивал и время от времени тер виски. До него наконец дошло, что тащить с собой первого встречного – просто глупо, но и высаживать уже поздно. Эта дилемма мучила ректора, и Генрих ему сочувствовал.

Экипаж был, кстати, не паровой, а конный. Вполне обычная, хотя и дорогая карета на добротных рессорах. Данный факт несколько не вязался с любовью ректора к техническому прогрессу, которая давно вошла в анекдоты.

Да и вообще было впечатление, что механических повозок на улице стало меньше по сравнению с предыдущими днями. Разница, впрочем, не бросалась в глаза – если бы Генрих не присматривался нарочно, мог бы и не заметить.

Его внимание привлекло цветное панно на торце кирпичного дома, стоявшего у дороги. Там была изображена батальная сцена в средневековом стиле – всадник, облаченный в золотые доспехи, вламывался во вражеские ряды. Его клинок, оставляя в воздухе размытый чернильный след, опускался на чью-то голову. Еще один конный, тоже весь в золоте, бился рядом. Вокруг – мешанина человеческих тел, густая щетина копий.

– Простите, герр ректор, а это что за художества?

– Генрих, как вам не стыдно! – воскликнул тот, моментально забыв о своих терзаниях. – Это же битва франков с аварами! Вспомните – Карл и Карломан сражались в первых рядах, щиты врагов рассыпались под их мечами! Язычники были в ужасе! Аварский каган бежал, оставив гору сокровищ! Знаменитейшая картина, написанная, правда, спустя несколько веков…

– Ах да, – вспомнил Генрих. – Нет, саму картину я видел – просто не знал, что сделали еще и панно. Когда оно появилось?

– Да что с вами, право? Ведь совсем недавно был юбилей – тысяча сто лет с того памятного похода. Сколько было мероприятий! Чтения у нас в университете, исторические реконструкции на Дунае и Тисе…

– Как-то мимо меня прошло, извините. Я редко выбираюсь из пригорода.

– Об этом писали во всех газетах!

– Наверно, не долистал…