Вольнодумцы

Артём мягко задрёмывал, мысли путались со спонтанными образами слов, чертами лица Майи, сумбурными и случайными впечатлениями, потом, причудливо трансформируясь в нечто бессвязное, мягко уводили от реальности. Кажется, он заснул всерьёз. Снилась ему Вера, здоровая, сильная, молодая, с длинным хвостом из тугих волос, забранных резинкой, она бежала по пляжу босиком, но не так, как это делают спортсмены, тренируясь, а как несутся сломя голову, чтобы кого-то спасти.

Вдруг автомобиль резко затормозил.

Артём проснулся и вскричал, не сразу сообразив, где он:

– Что?

– Да ничего! Твою налево! Буду я этот «Яндекс» убивать! Завтра совещание. Буду убивать их всех.

– Да что случилось? – Артём никак не мог прийти в себя.

– Брат, – кавказский его акцент с каждым словом усиливался, – ты не расстраивайся.

Артём осмотрелся: они стояли на Солянке. Каким бы это ни казалось невероятным, они вернулись ровно в ту точку, куда Артём получасом ранее вызвал машину.

– Как же так вышло? – Аpтём разозлился. Хотелось побыстрее домой.

– Вот он тебе, «Яндекс», что натворил.

– Ну а сами вы куда смотрели?

– Я ехал, как он показывал, гадюка, – Бедолага погрозил волосатым кулаком коварному устройству.

Видимо, кавказец совсем не знал город.

– Ладно. – Артём поморщился. – Может, оно и к лучшему. Прогуляюсь.

– Я могу деньги вернуть. Ты дай мне номер карты. Я переведу. Поездка закрылась уже.

– Да ладно. Какие там деньги! Пока! – Артём взялся за ручку двери.

– Подожди. – Кавказец тронул его за рукав. – Мне один друг рассказывал, что если опоздал куда-то, то это всегда к лучшему. Значит, там смерть твоя тебя ждала.

Артём усмехнулся, кивнул и вышел из машины.

Холод мелко принялся пощипывать его изнутри.

«Надо выпить кофе», – подумал Шалимов. После сна в неудобной позе голова вспомнила утреннюю боль.

В «Венском кафе» он забрался на второй этаж. Почти все столики были свободны, и он сел у самого окна. Кофе приятно согрел его.

Усталость так глубоко проникла, что заняла всё его существо, и он погрузился в состояние бездействия душевного, как бы со стороны оценивая, утонет он в нём или вынырнет.

Город внизу копошился человечками, каждый из которых имел какую-то цель, перемещаясь между Солянкой, Солянским проездом и улицей Забелина. Кто-то ждал, пока ему приготовят шаурму, кто-то высматривал в сером мареве свой автобус, кто-то спешил к метро, кто-то жадно курил около дверей баров.

Он работает в московской библиотечной системе почти двадцать лет. Видел всякое. И скромную зарплату (хорошо, что ему не приходилось на неё жить: отец хорошо зарабатывал до самой смерти), и полное пренебрежение городских властей, и пришедшее им на смену надменное желание прикрыть библиотеки, поскольку в них никто не ходит, и нынешние попытки вдохнуть новую жизнь в старые стены.

Все эти годы к работе своей он относился прилежно, но без энтузиазма. Слишком много в ней формалистики, слишком мало манёвра. А творчества – просто ноль, как ни развлекай себя и ни уговаривай, что ты столп просвещения, что твоя задача – увлечь людей, вернуть их к чтению. Единственное, что его завораживало, – это книги. Чтение с годами превратилось почти в страсть. Если какая-то книга его захватывала, внутри себя он горевал, что другие её тоже прочтут. Каждым текстом он желал владеть безраздельно, ни с кем не делясь.

Это пошло с детства, когда он торчал около их домашнего книжного шкафа так долго, что родители отгоняли его, боясь, что мальчик надышится книжной пылью. Настало время, и том «Трёх мушкетёров», чей корешок манил больше всего, сняли с верхней полки и выдали ему. Он влюбился в той потрёпанной книге с нарисованным д’Артаньяном на обложке в каждую букву, в каждое начало строки, в каждое шрифтовое начертание, в каждого героя и героиню, даже в злодейку Миледи.

В библиотеке волшебство книги частично утрачивалось. Романы, повести, рассказы и стихи превращались просто в карточки в каталоге, а потом в строчки в электронном перечне. А теперь они ещё и часть НЭБА, громоздкого и непонятного проекта, который почти все библиотекари тихо ненавидели, хотя на отраслевых конференциях при начальстве взахлёб нахваливали за великое удобство. Ведь так здорово, когда читатель приходит в библиотеку и всё, что ему нужно, читает с экрана. (У него в читальне это новшество тоже внедрялось, разумеется. Он проверял: ни один из пришедших не открывал большого художественного текста.)

Чтобы его служба не притупляла его любовь к литературе, он устраивал встречи с авторами при любой возможности, о его читальне даже пошла по Москве слава как о приюте поэтов и любимом месте презентаций модных издательств.