Волна огня

Сейхан потребовались десятилетия, чтобы узнать правду о том, как вьетнамской тайной полиции удалось обнаружить интрижку матери с ее отцом, американским дипломатом, и о любви, в которую она превратилась. Министерство пыталось выведать у ее матери американские секреты, бросив ее за решетку и подвергая пыткам в тюрьме недалеко от Хошимина. Через год во время тюремного бунта она сбежала и на короткий срок из-за канцелярской ошибки считалась мертвой, погибшей во время восстания заключенных. Именно благодаря этой счастливой ошибке матери удалось бежать из Вьетнама и исчезнуть в огромном мире.

К тому времени, брошенная и одинокая, Сейхан сменила ряд убогих приютов по всей Юго-Восточной Азии – бо́льшую часть времени голодала, в остальное подвергалась жестокому обращению, – пока наконец не оказалась в закоулках Сеула. Именно там ее нашла и завербовала подпольная террористическая организация под названием «Гильдия». Их инструкторы систематически лишали ее не только остатков детства, но и большей часть ее человечности, делая из нее нерассуждающую бессердечную убийцу.

С помощью отряда «Сигма» Сейхан в конце концов уничтожила «Гильдию». Но затем оказалась вновь брошена на произвол судьбы, вновь осиротела, пока не обнаружила в «Сигме» новую цель… и новый домашний очаг и семью с Греем.

Мать вновь затянулась сигаретой. Подобно Сейхан, она обратила свой гнев и горе в цель: основала в Гонконге триаду Дуань Чжи и заняла в этом жестоком мире свое место.

– Deui `m hjyuh, – извинилась мать на кантонском диалекте.

Сейхан кивнула, принимая ее извинение.

– Поздно. Мне пора ложиться спать.

Прежде чем она успела уйти, мать коснулась ее руки.

– Я слышала, что вчера вечером ты отказала Грею. Вот почему вышла поговорить с тобой.

Сейхан закрыла глаза:

– Это между нами, мама.

– Он попросил у меня твоей руки. Два дня назад. В преддверии Нового года. Я дала ему свое благословение. Я хочу, чтобы ты знала. Если это имеет значение.

– Не имеет.

Мать быстро опустила глаза, чтобы скрыть мимолетную боль.

– Я не хочу замуж, – сказала Сейхан. – Никогда.

– Мне понятно это чувство. Я рада, что ты отказала ему.

Сейхан резко взглянула на мать.

– Но мне казалось, что ты благословила Грея.

– Благословение – это не одобрение. Он хороший человек. И хороший отец. Я это вижу. Если б ты приняла его предложение, я не возражала бы. Но ты – моя дочь. Я вижу, твое сердце ожесточилось из-за того, что ты пережила. Как и мое. Этого не надо стыдиться. Мы можем любить – и мужчину, и любого ребенка, которого он нам даст, – но не нуждаемся в муже. Мы остаемся островами, неприкосновенными и охраняемыми неизбежными отмелями. Вот кто мы. И мать, и дочь.

Гуань-инь потрогала несгибаемое серебро своего кулона. Сейхан сглотнула, задетая и одновременно успокоенная этими словами. Несколько мгновений она молчала, затем бросила вызов этому холодному чувству:

– А мой отец? Если б он предложил, ты вышла бы за него замуж?

– Ты просишь ответа на вопрос, который никогда не мог быть мне задан. Ты это знаешь. Такой союз был невозможен.

– Но если б он бросил вызов своей семье и спросил тебя, как бы ты ответила?

Гуань-инь повернулась к перилам и посмотрела вдаль.

– Я… я не знаю. Я была молода. – Ее плечи поникли при воспоминании о себе прежней. – Лучше бы меня не спрашивали.

Готовая оставить мать в ее грезах, Сейхан повернулась к балконной двери.

– Но тебя просили, – сказала Гуань-инь позади нее. – Хороший человек с гордым сердцем. А своим отказом ты рискуешь его потерять.

Сейхан расправила плечи и направилась к двери.

– Если чтобы удержать его, требуется кольцо, то ему лучше уйти.

Дойдя до балконной двери, она представила Грея, опустившегося на одно колено, и яркий каскад фейерверков над горизонтом Гонконга. Их ужин был уединенным – мать взяла Джека и остальных посмотреть празднование Нового года с борта лодки в гавани Виктория. На нем был темно-серый костюм, накрахмаленная рубашка и серебристо-синий галстук, в тон его ледяным глазам. Темные волосы были зачесаны вниз, зализан даже упрямый вихор, придававший ему мальчишеский вид, маскируя смертоносность его крепких мышц и быстрых рефлексов. Единственным признаком небрежности была вечная темная щетина на щеках – наследие его валлийской крови.

Затем он достал коробку с кольцом.

«Мне следовало ожидать этого момента…»

Но Сейхан не ожидала. В прошлом они говорили о браке, как в шутку, так и с долей серьезности, особенно после рождения Джека. У нее не было желания выходить замуж, ее вполне устраивали их отношения. Ей казалось, что и его тоже.

Тем не менее, оглядываясь в прошлое, она подозревала причину столь внезапного предложения.