«Волкодав» из будущего

Сдали их охране лагеря под расписку – у самих руки от мороза свело. Попробуй подержаться за голое железо крыши кабины и крыльев на ходу, под напором холодного воздуха!

Пока офицеры охранения лагеря определяли немцев по баракам, мы перед обратной дорогой отогрелись в караульном помещении. А тех и подгонять не надо, сами в тепло рвались. Кончилась для них война, повезло, можно сказать. Только все ли домой живыми вернутся? Сколько их умерло от болезней, жестоких морозов, на тяжелых работах в тылу? НКВД, в чьем ведении находились все лагеря, и своих, советских, не особенно-то щадило, для них люди были мусором, лагерной пылью на сапогах, и жизнь человеческая не стоила ничего – даже ломаного гроша.

Другой нонсенс – лучшие люди – вчерашние труженики, патриоты на передовой в окопах сидели, а уголовная шваль на нарах в тепле отлеживалась. «Авторитеты» ели чужие пайки, в то время как их норму выполняли другие зэки.

Здесь бы на интеллигенцию опереться как на носитель культурных и нравственных ценностей народа. Да вот интеллигенция в сталинские времена по определению была прослойкой гнилой, элементом, чуждым классовым интересам рабочих и крестьян. Вот и относились к ним соответственно – одним профессором или ученым больше, одним меньше – какая беда? Такая вот идеология была.

Мы слегка отогрелись и набились в кабину вчетвером, хотя там места было только для двоих.

По приезду в отдел пошли писать рапорта. Почитал Сучков нашу писанину, обвел нас глазами, хмыкнул и бумаги в сейф спрятал.

– Пусть полежат. Если им сейчас ход дать, начальство подумает – спятил. Совместная с врагом оперативная операция! Это ж надо такое допустить! Не так поймут эту вашу боевую фройндшафт! – Он строго посмотрел на нас, но озорные чертики в глазах выдали в нем собственную удаль. – Полный грузовик вооруженных немцев! Спасибо хоть миномет к отделу не притащили. Своими глазами не видел бы – не поверил. А вообще – молодцы хлопчики! Ну, отдыхайте!

История имела продолжение. Каким-то образом фронтовые газетчики прознали, что трое «смершевцев» немцев пленили. Слухи оказались перевранными и преувеличенными. Нам приписали чуть ли не роту пленных. Приехал корреспондент фронтовой газеты. Сначала Сучкова пытал, а потом и за нас взялся. Сфотографировал даже. Вскоре заметка в газете появилась с броским названием. Только фото не опубликовали, а заметку мы сами читали.

Посмеивались офицеры СМЕРШа из отдела – они-то ведь знали, что и как произошло.

На второй день после того, как заметка вышла, вошли мы в столовую, а нам офицеры из-за столов кричат:

– Пригнитесь, а то нимбами за притолоку зацепитесь!

Свиридов хотел было огрызнуться – чего зубоскалите, черти, – да махнул рукой.

Но и вышестоящее начальство газеты читало. Неожиданно для себя мы получили очередные звания. Мы с Андреем капитанами стали, а Николаю присвоили звание майора. Нас повысили и в должности: я стал старшим группы, в подчинение мне дали двух молодых лейтенантов, еще не нюхавших пороха. Андрей тоже стал старшим группы, а Николай – и вовсе заместителем начальника третьего отдела фронтового СМЕРШа. Вот что значит заметка в газете, вовремя прочитанная начальством. Сам же я считал, что ничего героического не совершил – обычная работа. Бандитов уничтожили, а что немцы в плен сдались – то уже не наша заслуга. Если бы армия наша в наступление не пошла да полки и дивизии гитлеровские не разбила, никаких пленных не было бы.

Теперь мне предстояло работать с двумя молодыми лейтенантами. Одного лейтенанта звали Виктор Тонус, другого – Алексей Фролов. Оба были направлены в СМЕРШ сразу после училища, вернее – краткосрочных офицерских курсов.

Когда Сучков вызвал меня в отдел, представил лейтенантам как старшего группы и дал вводную об особенностях службы в СМЕРШе, они с трудом подавили разочарование. Как же – думали, на фронт направят, бить врага в открытом бою, а тут враг скрытый, его еще обнаружить надо, выявить оперативной работой. Сложно, непонятно, непривычно.

Я смотрел на приунывшие лица лейтенантов и улыбался: такие же эмоции поначалу владели и нами в первые дни службы в СМЕРШе. Тогда, под Ельцом, нашу опергруппу – Свиридова, Никонова и меня – отрядили вести банальную проверку документов на КПП. С досады Николай и Андрей подумывали о том, чтобы рапорт подать о переводе в действующую часть…

Вроде недавно это было, а уже более полугода прошло. На войне люди взрослеют быстро. Смерть рядом ходит: только что курил вместе с сослуживцем, а через минуту он уже наповал убит шальной пулей.

Тут зазвонил телефон. Сучков снял трубку и стал быстро записывать что-то на бумаге.

– Дежурный! Капитана Никонова ко мне – срочно!

Схватился за трубку аппарата:

– Николай Иванович, да, я. Группу прикрытия для моих выслать можешь? Жду!

Полковник поднялся. Мы поняли, что аудиенция закончилась.

Лейтенанты враз уразумели: все сомнения и колебания – в прошлом. Теперь они – часть противодиверсионной службы СМЕРШ.

Я с молодыми лейтенантами перебрался квартировать в другой дом. Так для службы удобнее: спим вместе, случись тревога – искать никого не надо.