Волки в городе

  Девушка вышла и закрыла за собой дверь. Леонтий опустился на кожаный диван, предназначенный для гостей, а также ночных бдений и прочих личных потребностей хозяина кабинета. Он расстегнул ворот рубахи, ослабил галстук. Девушку ему было где-то даже жалко в глубине души. Сколько ей было? Лет двадцать пять максимум? И это конец жизни? Похоже, что так оно и есть. Уже сегодня вечером он расскажет Збруеву обо всем произошедшем. Тут же станет известно, что секретарь не в курсе, кто принес конверт. Ее, само собой, тут же арестуют, начнут допрашивать, пока она не скажет, откуда взялся этот конверт. А она обязательно скажет. На этот счет у Дробинского не было никаких сомнений - что-нибудь да скажет. А что потом? А потом либо расстрельный приговор, либо Трудовой лагерь лет на двадцать...

  Так он и досидел на диване до самого вечера, не в силах работать. Ему приносили какие-то статьи, новостные заметки, карикатуры, прогнозы погоды, но все это он отправлял обратно редакторам с тем, чтобы они утверждали все напрямую у главного. Это Леонтий мог себе позволить - главным редактором в 'НК Вестях' был сынок одного партийного функционера, который, по сути, был на несколько ступеней ниже в партийной номенклатуре его, Дробинского, отца. Но на должность эту поставили именно его, чтобы тот выполнял роль свадебного генерала и если что, отвечал за все. На деле газетой управлял сам Леонтий. И об этом, похоже, знали люди, которые именовали себя волками....

  Уже перед самым выходом из редакции Леонтий решил таки зайти к главному. Зайти, чтобы попытаться выяснить, не получал ли тот каких-либо посланий. Впрочем, на девяносто девять процентов Дробинский был уверен, что ничего он не получал - слабаком был главным и нытиком. Если бы что получил, то тут же примчался бы к нему и соплями исходить принялся. Но проверить было все же надо.

  Выходя из кабинета Леонтий внимательно осмотрел зашторенные окна (их он зашторил как только начало темнеть) и приказал секретарю не гасить свет в его кабинете еще где-то часа три как минимум.

  'Пусть думаю, что я сижу в кабинете и работаю... А если это кто-то из своих?'.

  От последней мысли его прошиб холодный пот. Но он отогнал ее как назойливую муху - такого быть не могло. Всех сотрудников газеты пропускали через такие фильтры МНБ, прежде чем взять на работу, что проникновение в редакцию нежелательных элементов было исключено. И все же, и все же....

  Леонтий прошел через широкий коридор и оказался перед открытой дверью главного редактора.

  Главный сидел за свои столом и корпел над какой-то статьей.

   - Ну, как идут дела? - беспечно бросил Леонтий. - Я ухожу. Все в порядке с номером? Я макет с материалами предварительный просмотрел перед выходом - там все же на втором развороте статейку про этого писаку подправь, подправь... Уж больно тон у нее, знаешь ли, неуместный...

  Главный вскочил и подобострастно затряс головой:

   - Конечно, Леонтий, конечно. Я и сам тебе сейчас насчет нее хотел звонить и консультироваться. Чувствую, что не то что-то....

  Дробинский не дал ему договорить, перебив:

   - Ну, а так, все в порядке? Без проблем?

   - Все хорошо! - радостно закивал главный. - Спасибо тебе, Леонтий, что дал целый номер самостоятельно сделать, спасибо.

  Дробинский попрощался, подумав, что все-таки это большое счастье быть недалеким дураком. Он по черной лестнице спустился на первый этаж, а оказавшись внизу, свернул налево, в небольшой закуток, который все сотрудники принимали за какие-то рабочие помещения. Раздвинув какой-то строительный мусор, Леонтий смахнул пыль с сенсорного экранчика, спрятанного до этого за досками, палками и арматурой. От его прикосновения на экране засветились цифры от '0' до '9'. Дробинский набрал требуемую комбинацию и легко толкнул замаскированную в стене дверь.

  Теперь он оказался в слабоосвещенном коридоре, который вел наружу, но выход из которого находился через пару кварталов от здания редакции.

  Преодолев это расстояние, Леонтий вынырнул на улицу из неприметного подъезда старого дома, построенного еще в середине прошлого века и тут же влез в первую попавшуюся машину.

   - Товарищ! - возмутился водитель.

   - Поехали, - приказал Дробинский, ткнув в простоватое лицо владельца машины свое служебное удостоверение, в силе которого он ничуть не сомневался.

   - Простите, - пролепетал мужчина. - Я же не знал. Куда вам?

  Журналист назвал адрес, и машина понеслась в сторону Проспекта мира.

  ***

  - Ну, а дальше, Боря,- Збруев развел руками, - сам понимаешь: все было делом техники. Дробинский был так напуган, что мне не стоило больших усилий уговорить его рассказать там о тебе.

   - То есть?