Волки на границе

Томико задремала, лежа справа от него, так, чтобы протезы его искалеченной левой половины тела не касались ее. Миноби не хотелось беспокоить ее, но он был обязан встать. Медленно и осторожно он извлек руку из-под ее головы. В полудреме она почти не заметила его движения. Когда она легла на другой бок, Миноби смог встать и накинуть кимоно. Завязывая пояс, Миноби увидел, что жена смотрит на него широко открытыми глазами, полными беспокойства.

– В чем дело, муж?

Он затянул пояс на талии.

– Что-то не то, – сказал он.

– Со мной?

Миноби отрицательно покачал головой.

– Ни в коем случае. Я не знаю, в чем дело, но это не касается наших с тобой проблем. Отдыхай.

– В таком случае и ты должен отдохнуть. Возвращайся под одеяло, – сказала она, протягивая к нему руки. Сквозь панели седзи проникал мягкий рассеянный свет, и ее кожа светилась белизной алебастра.

Миноби испытал искушение послушаться ее. Очень сильное искушение.

– Думаю, что под этим одеялом мне вряд ли удастся отдохнуть.

Улыбка Томико подтвердила его подозрения.

– Нет, Мико-чан, я не могу. Как бы ни хотел, но не могу. – Это было правдой. Беспокойство его росло, и он уже не мог справляться с ним. Он не мог позволить себе снова забыть обо всем в ее объятиях.

– Шигата го най. Делай то, что ты должен. Я пойму.

– Знаю.

Миноби направился на галерею. Он вышел словно в другой мир, забыв о Томико у себя за спиной. То, что беспокоило его, крылось не в этом доме. Когда порыв прохладного ветерка забрался к нему под кимоно, это чувство усилилось еще больше.

Смущение и беспокойство слились в прямое предупреждение об опасности – такое чувство Миноби ранее испытывал только на поле боя. Он вскинул голову, не отводя взгляда от угловой башни. Там, на балконе третьего уровня, была видна чья-то согбенная фигура. Ее силуэт был скрыт тенью; человек манипулировал с длинным предметом, который холодно блеснул в лучах полуденного солнца. Ружье.

Доверившись своему «ки», Миноби стал действовать без промедления.

Резко отведя плечи и развернувшись, он освободил левую часть тела от оков одежды. Черная кожа и темный пластик протезов на солнце слились в единое целое. Миноби сорвал крышку колчана, в котором покоился лук, и выхватил его. Все мышцы тела вздулись и напряглись, когда он согнул его, накладывая тетиву. Держа в руке стрелу, он снова повернулся к башне.

Теперь фигура приникла к ограждению, и снайперская винтовка недвижимо застыла на перилах, пока стрелок искал какую-то цель в городе. Чувство опасности, не покидавшее Миноби, обострилось до предела.

Он наложил стрелу на тетиву, и ее оперение коснулось пластика протеза. Плавным непрерывным движением он вскинул лук над головой, одновременно натягивая тетиву и опуская оружие, спустил стрелу. Она устремилась точно к цели, поразив ее в то мгновение, когда стрелок нажал спусковой крючок.

Оружие блеснуло на солнце, падая с башни.

Темная фигура рухнула на пол.

Но было уже поздно.

XXXVIII

Центральная площадь, Серант, Ан-Тинг, Военный округ Галедон, Синдикат Драконов,

2 января 3028 г.

Оказавшись на улицах Серанта, штабной лимузин Акумы постепенно замедлял ход. На краю Центральной площади водителю пришлось остановить машину. Несмотря на ее внушительный вид и на вымпелы с гербами Синдиката Драконов, трепетавшие на бампере, она так и не могла сдвинуться с места. Площадь и примыкающие к ней улицы были запружены людьми. Они. был и полны гневного возмущения.

– Похоже на торжественную встречу, полковник-Вульф, – прокомментировал эту картину Акума, показывая на толчею тел за затененными окнами машины. Вульф и Блейк посмотрели на толпу, но ничего не сказали. Квинн, ни на кого не обращая внимания, наблюдал за тем, что происходит вокруг.

Вульф бросил взгляд в заднее окно, дабы убедиться, что вторая машина по-прежнему держится за ними. Она стояла почти вплотную к заднему бамперу машины Акумы.

– Проверяете, готовы ли ваши головорезы устроить дебош, полковник?

– Просто хочу убедиться, что ваш водитель не сбился с пути.

– Вряд ли это возможно, – поддел его Акума. – Водитель, подайте машину как можно ближе к штаб-квартире Драгун. Не хотелось бы, чтобы наши пассажиры шли пешком.

Машина поползла вперед. Движение ее было медленным, но неуклонным. Даже самые разъяренные и упрямые участники толпы наконец уступали ей дорогу, когда становилось ясно, что машина все равно проследует к своей цели, сойдут они с пути или нет.